Впрочем, я не слишком-то и рассчитывал на подобную щедрость, вряд ли король сам до конца понимал, что именно заставляет его отправлять меня к двуипостасным. Ох уж эта эльфийская кровь, с ее возможностью заглядывать в будущее не мыслью, а ощущениями! И хотя я тоже, вроде, не обделен похожими способностями, у него это проявляется не столь категорично, как у тех, кому приходилось рисковать своей жизнью в бою. Потому и не доверял он до конца подсказкам судьбы, словно стесняясь своего дара.
Маги уже настроили переход во владения князя, а д"Арбас и мой правитель продолжали увлеченно обсуждать что-то, будто не замечая проглядывавшего за внешней бесстрастностью нетерпеливого ожидания Азаира и тщательно скрываемого смятения Верты. Мое же недовольство, которое я нисколько не скрывал, не заметить было трудно, но им удавалось.
Наконец, решив, что уже достаточно добавили всем беспокойства, Анжи и оборотень обменялись церемониальными поклонами, и магам была дана команда открыть переход. Первой в сером тумане скрылась часть охраны, затем ее командир вернулся, и глава клана тигров ступил в портал. Я должен был проследовать за обрученными и еще несколькими воинами, которых должны были заботиться об их безопасности.
Анжи знаком показал, чтобы я подошел к нему, когда мысль о том, что в мои рассуждения закралась ошибка, приближалась к тому, чтобы стать навязчивой.
Жесткий взгляд правителя, в котором нет даже намека на ту легкость, что сопровождала и сам обряд и проводы гостей; больше похожая на приказ просьба сберечь его сестру; душевная усталость, которая проглядывает за дружеским жестом, которым он подталкивает меня к переходу и я, на мгновение потерявшись в клубящейся вокруг дымке, ступаю на белый мрамор плит, которым выложен портальный зал в крепости оборотня.
– Граф, – я еще не успеваю осмотреться, взглядом разыскивая Верту, а уже вынужден отвлечься на ожидающего меня князя, – ты ведь не откажешься со мной отужинать?
Я бы и рад, но высказанное таким тоном предложение не предусматривает подобной возможности. Да и голод явственно дает о себе знать – во время приема я больше уделял времени подброшенным собственным королем загадкам, чем уставленным яствами столам. К тому же, здесь еще был ранний вечер, в отличие от уже наступившей ночи у нас, так что измываться над собственным телом не стоило, случай не тот.
– Разве ж я могу, – развел я руками, нисколько не опасаясь вызвать его гнев отсутствием должного пиетета. – Надеюсь, твой сын и моя родственница составят нам компанию.
Судя по улыбке, зря надеюсь.
Этот вывод подтверждается довольно скоро. Князь, взглядом указав одному из своих воинов на мои вещи и слугу, выглядевшего очень незаметно на фоне весьма крупных оборотней, резко развернулся и направился в сторону лестницы, которая вела в сторону крыла, где находились его покои.
– У тебя очень интересный телохранитель, никак не могу опознать, какой он расы.
Что ж… разве я не догадывался, что мне со своими потугами интригана, не слишком-то испытывающего удовольствие от того, что он делает, не сравниться в этом искусстве с теми, кто впитал эту страсть едва ли не с молоком матери.
– Человек, – усмехнулся я. – Если и был у него в роду кто-либо помимо людей, то слишком давно, чтобы об этом осталась память. А не распознал ты его, потому как в его племени совершают ритуалы, о которых даже я, любитель всего экзотического, ничего не слышал. – Он бросает еще один быстрый взгляд в мою сторону, и я продолжаю, неторопливо. Надо же отплатить за то, что я оказался не посвящен в их планы. – Каждого рожденного младенца они посвящают тому, что приходит на ум отцу, когда он впервые видит ребенка. И когда тот растет, то собственное имя становится для него центром познания мира и средоточием для поиска собственного места в нем.
– И что означает имя этого малого?
Я улыбнулся. В предвкушении.
– Пустота.
– Пустота? – переспросил оборотень обернувшись не ко мне, а туда, где исчезала в глубине коридора худощавая фигурка моего телохранителя, которого все остальные считали слугой.
– Сдается мне, я сумел тебя удивить.
– Сдается мне, – похожим на мой тоном повторил князь, – это мне удастся тебя удивить. Как только ты утолишь свой голод.
Спорить с тем, что итог этого обмена любезностями остался за ним, было глупо. Но это не мешало мне, испытывая тяжесть появившейся тревоги, наслаждаться общением с главой клана. Несмотря на свой возраст и заслуженную репутацию, о которой даже брат говорил с уважением, я не гнушался тем, чтобы продолжать учиться у каждого, кого встречал на своем пути. Будь это спасенный мною и Терзаром воин незнакомого мне доселе племени или двуипостасный, имя которого даже враги произносили с почтением.
Так что я, усмирив свое нетерпение, поддерживал светскую беседу все то время, пока накрывали на стол в гостиной рядом с его кабинетом, и отдавал должное мастерству его повара, пока блюда сменяли друг друга, услаждая вкус.
И лишь когда д"Арбас, подав мне наполненный вином бокал, предложил перебраться поближе к камину, многозначительно ему улыбнулся, намекая, что наступила пора исполнить обещанное.
– Так где, ты говоришь, обитает племя твоего телохранителя? – уточнил он, удобно устроив свое могучее тело в массивном кресле.
– Он мало рассказывал о себе, – вынужден был признаться я, понимая, что звучит это несколько безрассудно. Но я безоговорочно доверял Терзару, а он, точно так же, доверял Пустоте. В любом другом случае этот юноша (а он был еще весьма молод, не старше двадцати лет), не охранял бы мою жизнь, – но из того немного, что он поведал, когда его выхаживали после тяжелых ранений, он с островов в южном море.
– Тебе повезло, – усмехнулся князь и приподнял бокал, словно говоря, что следующий глоток собирается сделать как раз за мое везенье, – мало кто из ныне живущих может похвастаться тем, что его жизнь охраняет воин из клана наемных убийц.
Стоило признать, что я чего-то подобного и ожидал: не поверил тому, что рассказал о нашем спасенном Терзар. Оставалось узнать, откуда об этом известно оборотню, раз говорит с такой уверенностью.
– Твоя осведомленность вызывает у меня зависть. Сталкивался или разведка хорошо работает?
В ожидании ответа я заставил свое тело расслабиться и продолжал наблюдать за тигром сквозь полуопущенные ресницы, не сомневаясь, что он и ощущает мой взгляд и мое внутреннее напряжение. Но я не мог однозначно решить, понимает ли он причину, которая заставляет меня чувствовать себя в его присутствии неуютно.
– Сталкивался, – не стал медлить он, словно догадавшись, какие именно воспоминания заставляли меня стискивать зубы. – Правда, давно это было, еще даже Рауль не родился. Ты ведь повстречался с ним в степи?
Его тон изменился или… мне это просто показалось? Но в его глазах было не сочувствие – этого чувства по отношению ко мне он бы не позволил, а сопереживание, которое заставляло задуматься о том, кем именно он воспринимает меня.
