Он громко шмыгал носом.
– В этом не было ничего личного. Просто контракт, понимаешь? Твой пес вовсе не был злобным, он даже не лаял. Этот тип нам все объяснил. Ничего не надо было выносить из дома, только сломать. Что-то разбить в доме, что-то раскурочить снаружи – и хватит. Он был… как под наркотой. Но… он сказал, что обязательно надо покалечить пса. И мы на него набросились и избили насмерть. Мы думали, что тебя нет дома: ни света в окнах, ни машины во дворе, ничего. А ты дома был, ведь так? Ты отсиживался наверху, в спальне. Если бы ты спустился, мы бы сразу удрали. А так… Мы разгулялись на полную катушку… – Он посмотрел на Мишеля. – Нас уже ничего не сдерживало…
Я резко перевернулся и чуть не задохнулся от кашля. Выходит, я прижимал к груди мучителя моего Пока. Я полюбил этого парня и поверил ему. Господи, до каких же пределов Ты будешь сокрушать меня? Силы мои кончились, жить больше не хотелось, и я так и остался лежать на боку.
– Три года тому назад меня взяли на краже скутера. Мне тогда только что исполнилось семнадцать. Вдобавок у меня нашли наркоту. К счастью, ни по разбою, ни по грабежам у них на меня ничего не было. Меня упекли в воспитательный центр, и я там промучился два года, клянусь. Родители мне этого никогда не простили, и я с ними практически больше не виделся. Ты был прав, Жонатан, брата у меня нет. А эта пила, что видна на фото в фургоне, она… она имеет отношение к нашему пребыванию здесь.
– Говори правду!
Он снова закашлялся. Чтоб он сдох. Я его ненавидел. Мишель присел на корточки, собрал купюры в кучу и поджег. Яркое пламя взметнулось вверх и затрещало. Моему лицу стало тепло… Господи, как же тепло стало моему лицу! Фарид закусил губы.
– Здесь я вам все время врал. Я шатался из дома в дом, родители от меня отказались. Единственное, что мне хотелось, – это найти работу. Стать… нормальным человеком и жить как все. А потом, месяца два назад, ко мне заявился какой-то тип. Он ждал возле дома, где я тогда кантовался. Я его никогда раньше не видел. Высокий, лысый, в шикарных ботинках, в кожаных перчатках, в толстой куртке, каскетке и солнцезащитных очках. Он смахивал на американскую кинозвезду.
Мишель подбрасывал купюры в самый дорогой огонь на все времена.
– Не тот ли это был парень, что покончил с собой? Не наш ли труп из пещеры?
– Не знаю. Оба здоровенные, и оба лысые. Возможно… но не знаю. Лица не было видно. На парне все время были каскетка и темные очки.
Мишель вздохнул. Кулаки его угрожающе сжимались и разжимались.
– Ясное дело, лицо… А ты знаешь, сколько лысых в этих краях?
– Но ведь снимал же он очки хоть раз, – сказал я. – Какого цвета были у него глаза?
– По-моему, карие. Глубоко посаженные, холодные. И этот шикарно одетый тип, ну, кожаные перчатки и все прочее, вдруг ни с того ни с сего предложил мне работу. Простую работу, но он сказал, что она может принести большие доходы. Надо было перевезти кое-какой материал. Он тут же выдал мне пачку денег: тысячу евро. И я его сразу спросил, насколько это… ну, как сказать…
– Законно?
– Да, законно. Он сказал, что нет никакого риска, а под расчет я получу в сто раз больше. В сто раз, соображаешь? Сто тысяч евро. Я ему не поверил, тут явно было что-то не так. Так в реальной жизни не бывает.
Он не сводил глаз с костра, в котором сгорала его многолетняя зарплата.
– Мне во все это ввязываться не хотелось. Я вернул ему бабки и ушел обратно в дом. Но фокус заключался в том, что вместе с тысячей евро он сунул мне в карман номер телефона. Не знаю, как он ухитрился. И на бумаге было еще написано: «Собака в Аннеси…» Значит, четыре года назад это был тоже он. Опять тот же тип. Я позвонил ему через неделю и спросил: «Почему я, а не кто-то другой?» И он ответил: «А почему кто-то другой?» Почему кто-то другой… Вот такой был ответ.
Он замолчал – наверное, потерял сознание. Мишель привел его в чувство, наступив ему на грудь и прижав цепь ботинком. Фарид закричал.
– Продолжай.
Он перестал давить ногой на цепь, только когда парень с трудом снова заговорил. В его мозгу словно открылся краник, через который хлынула правда. Слабым, еле слышным голосом он продолжал:
– Все это меня мучило, я не спал по ночам… Сто тысяч евро для меня, который еле перебивался с хлеба на воду… К тому же я знал, что тот тип – человек надежный. За собаку он тогда хорошо заплатил. В общем, я ему снова позвонил и сказал, что согласен. Он велел приехать в Ниццу пятнадцатого февраля и объяснил, что там придется задержаться дней на десять, потому что с инструментами надо будет нехило идти. И я сказал себе, что, если все это окажется действительно опасным, я всегда смогу смыться. Я сел в скорый поезд, и мы снова увиделись. Но на этот раз на нем был совсем другой прикид, ну, примерно как на нас здесь. Так одеваются альпинисты. Теплые брюки, какая-то странная куртка, теплые перчатки. Чертовски подозрительный прикид. А уж драндулет… ну, точно не классный. Задрипанный пикап восьмидесятых годов, ну, вы его видели на фото. Но мне уже не хотелось идти на попятную… И вот он завез меня черт-те куда, в какой-то лес у подножия горы. Я в географии никогда не был силен.
Мне хотелось собрать максимум информации.
– А примерно сколько километров от Ниццы?
Он медлил с ответом, словно не понимая, о чем его спрашивают.
– Не знаю. Мы ехали около часа.
Час езды… Пригороды Ниццы, а может, и граница между Францией и Италией.
– Этот тип был не особенно болтлив. Он вообще мало говорил. Так, всего несколько слов. Мы остановились в каком-то старом шале, стоявшем в лесу, на отшибе. Мобильник не ловил сеть, не было ни дороги, ни соседей. Нищенская избушка не то охотника, не то дровосека. Никакого отопления, очень холодно. Он мне тут же сунул в лапу десять тысяч евро. Наличкой. Я был ошарашен. В шале он мне показал, что надо перевезти. Все было свалено в углу. Какое-то оборудование: старые кемпинговые корематы, баллоны с газом, этот… этот фонарь с газовым баллоном… Короче, все, что тут у нас…
Он перевел дыхание.
– Я едва успел что-то сообразить, как мы сразу принялись за работу. Он мне сунул в руки пневматический перфоратор, а сам закинул на спину уже собранный рюкзак, и мы отправились в путь. Весь груз запихали в багажник, часть дороги проделали на пикапе, а потом шли пешком. Вышли из леса, долго поднимались наверх и оказались в месте, похожем на лунный пейзаж. Стоял жуткий холод, ветер дул не переставая. Вокруг не было ничего, кроме скал, а вдали виднелись покрытые снегом горы. По дороге нам никто не встретился. Место было какое-то мертвое, нездоровое… Край света…
Он закашлялся и чихнул.
– Минут через двадцать ходьбы от пикапа начался спуск сюда. Это было жутко. Неприметная трещина в земле под большим камнем, который он сдвинул в сторону. Только-только протиснуться… Часть ската в эту дыру была пологой, а иногда шла круто вниз, и мы спускались почти вертикально. Все это походило на санную трассу…
