– Похоже, она не только шантажистка. От нее вообще чего угодно ожидать можно. Если…
– Рамону выносится последнее предупреждение. – И я чуть скашиваю взгляд в сторону мага.
Тишина вокруг меня становится весьма осязаемой. Будь их воля, услышала бы я о себе много чего интересного. Но последствия этого осознаются всеми, и поэтому они предпочитают молчать.
Да и дымка требуемого воспоминания уже начинает наполняться объемом. Отклик из памяти Гадриэля приходит практически сразу, что, впрочем, вполне ожидаемо – общие подвиги весьма сближают тех, кто их совершал.
Самое главное, не дать им зайти слишком далеко. Ведь я нисколько не сомневаюсь в том, что наш черноволосый найдет множество поводов отыграться за это невинное развлечение, когда до него дойдет, что такой способ избавить его от чужого контроля не был необходимостью. А узнает он это очень скоро. С его-то способностями все всегда знать.
– Это можно опустить. – Мой муж несколько увлекся, в своих воспоминаниях бросая глубокомысленные взгляды в сторону весьма прелестной эльфийки, изображающей в происходящем ритуале невесту. – Мне нужен тот момент, когда Гадриэль уходит с подружками.
– Так бы и сказала, а то все вспоминай да вспоминай.
Ладно, об этом мы тоже поговорим. Несколько позже. Как только я закончу разбираться с одним.
Ну вот как раз то, что надо. И я обрываю картинку, передаваемую Олейором и перескакиваю на нить, которая тянется из памяти Гадриэля.
А глаза лорда, которыми я сейчас и вижу происходившее в тот день, останавливаются на закрывшейся за Олейором дверью. Четыре весьма юные по их меркам эльфийки, хихикая, переговариваются между собой, обсуждая достоинства очень красивого опять же по эльфийским меркам начальника охраны темного принца, стоя за его спиной. Он оборачивается и произносит:
– Ну что, барышни, – и его (моя, настолько реальны ощущения) бровь игриво приподнимается, – мы с вами остались одни. – И плотоядная улыбка хищника, который пытается, прежде чем сожрать, обворожить свою добычу.
– У вас, лорд, есть предложения? – Одна из четверки, которая чуть постарше своих подружек, бросает на Гадриэля мечтательный взгляд и наигранно скромно опускает пушистые ресницы.
– У меня есть много предложений. – А в глазах – обворожительный блеск. И каждое движение: шаг, наклон головы, чтобы выбившаяся прядь скользнула на лицо, вызывая непреодолимое желание ее коснуться, и то, как пальцы ласкают рукоять кинжалов, словно показывая, насколько нежными они могут быть, – все наполнено чарующей грацией. – И каждое последующее значительно интереснее предыдущего.
И прежде чем они успевают опомниться, сильные руки нашего красавчика буквально вталкивают их в соседнюю с комнатой невесты дверь, которая для нас не является преградой. И мы с интересом следуем за ними.
Одежда со всей честной компании исчезает с поразительной быстротой. И здесь главное, не пропустить момент. Смотреть на то, что они будут творить, мне не очень хочется. Да и задача у меня стоит несколько иная, чем убеждение в поразительных способностях этого кадра выходить победителем даже из столь сложных ситуаций.
И я перехожу к следующему этапу моей грандиозной мести.
Образ Элильяра в моей памяти обретает довольно четкие очертания. Дверь без единого шороха открывается, и фигура правителя темных застывает на пороге. Светлое серебро волос двумя широкими волнами падает на черную ткань парадного наряда, ладони нервно поглаживают обтянутые кожей ножны, губы кривятся, обнажая клыки.
– Взять его. – Голос моего свекра тих, но его слышит каждый, кто находится в комнате.
Будем считать, что я выбрала очень удачное время для того, чтобы у объекта моей извращенной мести начались проблемы. Он выбирается из-под груды тел с обнаженным торсом, но… еще в штанах.
Их глаза встречаются. И эта встреча очень далека от дружеской.
– Я тебе доверил самое дорогое, что у меня есть: своего наследника. А ты не только позволил ему остаться в комнате со светлой эльфийкой, но и сам предавался играм в то время, когда ему требовалась твоя помощь.
Взгляд серых глаз становился жестче и резал, словно лезвие клинка. Элильяр одновременно расслаблен и собран. Словно развалившаяся на земле кошка, которая в любой момент готова к молниеносному прыжку.
– Что с принцем? – Выражение лица у Гадриэля…
Эх… Если мне, не приведи стихии, придется увидеть это выражение, я пойму: наши дела очень плохи.
– Твоего принца обвинили в том, что он покушался на честь светлоэльфийской принцессы. И теперь, нарушая все мои планы, он обязан взять ее в жены.
Мгновение осознания. Горечь. Тоска. Решимость принять все, что подкинет коварная судьба. И смирение. Безоговорочное смирение.
– Я готов понести любое наказание. – Он опускается на колено и склоняет свою гордую голову. Его волосы скользят на лицо и падают на разноцветный ковер.
– И ты его понесешь. – И уже не голос – шипение вырывается из горла взбешенного правителя темных. – Ты произнесешь брачные клятвы в один день с моим сыном. И твоей женой… – он оглядывает четырех девушек, которые с ужасом в глазах смотрят на еще более прекрасного в своем гневе Элильяра, едва прикрыв свои тела стянутой с широкой постели шелковой простыней, – эти слишком хороши, чтобы составить тебе перед алтарем пару.
Двое воинов из тех, которые вошли внутрь вместе с Элильяром, рывком поднимают побледневшего лорда с пола. В его взгляде, когда его лицо оказывается близко от моего, не ужас – обреченность.
И я понимаю, что наша шутка зашла слишком далеко. Его ехидство и потребность быть всегда на шаг впереди трогают не так сильно, как эта пустота в его глазах. И то, что я считала местью…
Ему не за что мстить.
Я обрываю плетение, буквально выкидывая всех из созданной мною иллюзии, и развеиваю ее. Силой своей воли вытягивая его в другое воспоминание, которое должно стереть следы сделанного мною. В раннее утро того дня, когда я стала принцессой Д’Тар.
Стук в дверь был едва слышен, и я не сразу поняла, что он не является частью моего сна.
Несмотря на то что я дала разрешение войти, дверь остается закрытой, пока я, накинув халат нежного розового цвета, не открываю ее сама.
И даже тогда он не решается сразу войти.
– Лера… – Замечаю… не растерянность, а сомнения, что тоже довольно странно для этого эльфа.
– Мы так и будем стоять на пороге? – Чуть приподнять бровь, удивляясь, чтобы подтолкнуть его к нужному мне решению.
– Извини. – Подобие улыбки отражается на его лице, на котором видны следы бессонной ночи. Это, может, и не очень странно (идея мальчишника, подкинутая Сашкой, нашла яркий отклик у мужской части нашей большой компании), но в сочетании с другими признаками наталкивает на весьма интересные мысли. – Я не должен был приходить сюда. Это вопреки нашим обычаям. – И странная искренность в словах, в проявлении тех чувств, которые он не считает нужным прятать.
