Но это не единственное, что оказалось для меня важным. Отвечая на вопросы принца, пытаясь улыбкой смягчить его недовольство, я не переставал ловить себя на том, что любуюсь Лайсе. Наслаждаюсь каждым ее жестом, каждым удачно сказанным словом. Исходящим от нее спокойствием и ощущением внутренней силы.
В мою жизнь пришла любовь.
О которой я никогда всерьез не задумывался, пока не встретил Леру. Воспринимая женщин как приятную часть моего существования, как то, без чего я не могу чувствовать себя живым, как то, что дарит удовольствие и привносит остроту ощущений, схожую с азартом смертельной схватки. Но даже похожее на дымку ощущение тоски, возникающее каждый раз, когда я видел, какая нежность, какая трогательная забота друг о друге связывает самых близких для меня существ, не заставило меня примерить это слово к себе. Оставляя в душе уверенность в том, что самым ценным для меня является свобода от привязанностей, от беспокойства за другого, возможность распоряжаться своей жизнью, не задумываясь о том, что это может причинить боль кому-то очень близкому.
Но мне хватило всего лишь одной ночи, чтобы понять – я готов отдать это все за мир, в котором рядом со мной будет она.
И судя по тем внимательным взглядам, которыми меня окидывал Олейор, он это понял. И не только доводы разума о безопасности нашего пребывания в доме Лайсе, не только возможность проделать дальнейший путь до портала, не подвергая себя ненужному теперь риску, послужили причиной того, что он принял ее приглашение.
И я мог бы этому только радоваться, если бы не печаль, которую я заметил в глубине его серых глаз.
Лера
Мне казалось, что я уже забыла то тягучее ощущение, замешенное на тоске, предчувствиях, тяжести разлуки, неизвестности предстоящего, которое когда-то долгое время сопровождало каждый мой рассвет. Но время сглаживало все, и наступил момент, когда первый луч солнца, проникающий сквозь цветные витражи окна нашей спальни, улыбкой отразился на моем лице в ожидании того, как его губы коснутся моих, возвещая начало нового дня. Дня, в котором мы вместе.
Но судьбе показалось мало тех приключений, с которых начался для меня путь по этому миру: мы выходили на рассвете.
Прежде чем сделать шаг на портальную площадку, которая должна была вынести нас за двойной ряд каменной ограды, я оглянулась на тянущиеся к прозрачному небу шпили дома, который вблизи еще больше, чем издали, напоминал уменьшенную копию замка. Я даже могла сказать, какого именно: достаточно было лишь сосчитать количество башен, серыми стелами украшавшими этот архитектурный шедевр, как в памяти всплывал наш поход за моим прадедом и виденная мной база даймонов, в которой находился портальный зал на Дариану.
Как все это было давно… Но отчего же тогда так свежо в памяти?
Качнув головой Олейору на невысказанный вслух вопрос, по земной привычке чуть слышно произнесла: «Спасибо этому дому», – вложив в это восклицание благодарность за каждое мгновение, проведенное под его крышей.
Ужин прошел очень непринужденно.
Гадриэль сыпал шутками, правда, весьма пристойного содержания, что для него было удивительно. Похоже, эта девушка настолько запала ему в душу, что он, возможно, и сам того не желая, показал нам лорда, которого мы совершенно не знали. Правда, это нисколько не мешало ему все замечать, видеть и слышать и время от времени выдавать фразы, которые служили лучшим доказательством тому, что он мог одновременно и очаровывать свою барышню, и оценивать те проблемы, с которыми нам еще предстоит встретиться на своем пути.
Олейор еще какое-то время пытался убедить своего друга в том, что, если бы не крайняя необходимость, уже давно бы отправил его обратно в Тарикон. Но это скорее была уловка, помогающая ему скрыть радость от того, что последние два дня, которые мы здесь пробыли, ему удалось немного отдохнуть.
Риган, несмотря на свою драконью сущность, никакого влияния на Лайсе не оказал, что вызвало немало высказываний весьма двусмысленного содержания, самым безобидным из которых было утверждение о том, насколько нынче измельчали крылатые стражи порядка. И это заставляло нашу гостеприимную хозяйку так мило смущаться, что продолжать стоило хотя бы ради того, чтобы Гадриэль мог ненароком положить свою руку на ее ладонь, словно уверяя, будто ничего, кроме дружеского расположения, за этими словами не стоит.
С лица младшего принца светлых не сходила восхитительная улыбка, которая когда-то смирила меня с жестокостью нравов на Лилее и подарила мне друга, в верности которого я ни одного мгновения не сомневалась.
И лишь двое: Рамон и Асия – выбивались из общего веселья. И пусть маг пытался соответствовать настроению компании – его глаза были пусты, отдаваясь в моем сердце болью каждый раз, когда я встречалась с ним взглядом. Моя же подруга была настолько спокойна и отстранена от всего происходящего вокруг нее, что действительно напомнила мне саму же себя, но тогда, когда наше знакомство с ней только состоялось. Маска вместо лица, темная бездна глаз, четкая речь, в которой каждое слово выверено и обозначает именно то, что и должно означать. Их пара напоминала смертельных врагов, которые за изысканностью фраз скрывают глубокую ненависть.
Вот и теперь она сидела чуть в стороне, у зажженного камина, собранная и неприступная.
И при всем моем стремлении ей помочь я отдавала себе отчет в том, что, пока она сама не захочет впустить меня в свой мир, в котором, похоже, выстроились призраки далекого прошлого, я могу лишь наблюдать за тем, как мрак лишает ее жизнь красок. Все, что было в моих силах, – ждать. Доверяя ее способности принимать правильные решения и веря в то, что ее душевных сил хватит, чтобы вновь стать той Асией, какой мы ее знали.
Вошедшая в зал Карен, светлая эльфийка, ставшая для Лайсе не только нянькой, но практически заменившая ей погибшую мать, зажгла светильники, напомнив этим нехитрым действием, что нам осталась одна короткая летняя ночь перед тем, как отправиться дальше.
На мгновение в воздухе повисла тишина, и с лица девушки, как тень в полуденный час, сошла улыбка, а в темных глазах, так похожих на глаза жрицы, потухли блестящие искры.
Олейор поднялся со своего кресла, рядом с которым, прямо на пушистом ковре, устроилась я. Но, прежде чем он успел что-то сказать, его движение повторил черноволосый лорд. И выражение лица, с которым он это проделал, наталкивало на весьма неожиданные мысли, которые, еще не успев окончательно оформиться, начали обретать материальную форму.
– Мой принц…
Взгляд моего мужа, которым он одарил друга, был далек от доброжелательного. Его скулы заострились, выдав напряжение, голова качнулась, словно для того, чтобы предостеречь от того, что Гадриэль собирался произнести дальше. И мне пришлось коснуться его руки, убеждая в том, что все должно идти так, как идет. И поторопиться встать рядом, обеспечивая торжественность того, что, по моим предположениям, должно было произойти.
– Мой принц, я прошу твоего разрешения на мою помолвку с леди Лайсе.
