– Если не брать во внимание, что как только я буду опознана, сведения об этом уйдут на базу контроля за внешними порталами. А там в любое мгновение может быть принято решение перевести одну конкретную черную жрицу из списка условно погибших в другой, из которого уже никуда не попадешь.
Судя по всеобщему молчанию, о некоторых вещах действительно лучше было умолчать.
– Есть еще что-то, о чем ты забыла рассказать? – Олейор, хоть и понимал остальных, но сам такую позицию не принимал.
– Нет. Но есть уточнение: мои приказы выполнять мгновенно. Я хоть и не заметила явных отличий от того, что помню из той своей жизни, но две тысячи лет – довольно большой срок.
– Хорошо. Гадриэль, – Олейор не повысил голос, не оглянулся, но лорд, к которому обратились наши взоры, тут же замер, потом на мгновение прижал к себе девушку и, больше ни слова ей не сказав, решительно направился к нам. И когда Гадриэль молча встал за спиной Олейора, тот так, словно продолжал ни к чему не обязывающий разговор, добавил: – От Леры – ни на шаг.
Будем считать, что кому-то очень повезло, и выражение лица лорда, на котором крупными рунами было написано, что этот приказ он уже выучил наизусть, а даже если бы и не выучил, то вполне мог и сам догадаться, где ему находиться, не стало причиной их очередной перепалки.
– У нас есть еще возможность отказаться от этой миссии. И если у кого-то есть сомнения…
– Не знаю, как ты, дружище, но, ввязавшись в такую авантюру, отказаться от нее теперь, когда нам осталось лишь активировать портал, чтобы надрать кое-кому черные задницы, просто кощунственно, – высказался Гадриэль.
Первой, как ни странно, фыркнула Асия. Оборотни сделали вид, что в упор не замечают барышень, в присутствии которых некие подданные темноэльфийского правителя позволили себе замечание, не очень лестно демонстрирующее их придворное воспитание. И даже в глазах Рамона мелькнул уже почти забытый шальной блеск.
Что ж, я уже давно сумела понять, что стало той ниточкой, которая привязала всех нас друг к другу. И если, глядя на них, я этому не очень-то и удивлялась, то, копаясь в своей душе, в своем прошлом, мне трудно найти истоки той тяги к приключениям, которая под влиянием моих друзей проявилась настолько ярко, что привела меня в эти горы и к этому странному сооружению, которое должно было открыть мне дорогу в другой мир.
– Если все с ним согласны, то не стоит больше задерживаться. – И вдруг, резко обернувшись, Олейор склонился в глубоком поклоне перед прислонившейся к дереву девушке. – Мы скоро увидимся, моя воспитанница.
Не знаю, произнесла она это, или я, увидев, как дернулись ее губы, ощутила то, что слетело с них.
И это было одно-единственное очень короткое, но такое нужно для нас слово: «Удачи».
Олейор Д’Тар
Все было именно так, как и рассказала нам Асия: стоило нам выйти за границу деревьев, как всю площадку перед выступающим из горного склона сооружением окутало слабо мерцающим серо-голубым сиянием. Жрица приподняла руку, похоже, одновременно и требуя от нас прекратить движение, и привлекая к себе внимание той системы, что отслеживала происходящее вокруг базы.
Трудно было сказать: показалось мне или мы все действительно затаили дыхание в ожидании того, что должно было произойти дальше, но все, что я видел вокруг себя, – замершие фигуры в становившейся все более плотной дымке. И хотя, по словам черной жрицы, пока шло опознание, мы находились в относительной безопасности, осознание того, что от тебя уже ничего не зависит, и все, что тебе остается, – лишь ждать, заставляло сердце сжиматься.
Впрочем, для меня весь этот поход был сплошным ожиданием сюрпризов, которые вряд ли окажутся радостными, так что это состояние стало для меня столь привычным, что уже воспринималось вполне обыденно.
Мне не удалось додумать эту мысль до конца, потому что поперек темной вертикальной полосы, которая четко выделялась на сером фоне, проявилась еще одна. Яркий зеленый луч, развернувшийся в воздухе веером, вырвался из узкой щели и окутал подругу Леры искрящимся туманом и, словно отразившись от нее, ринулся в нашу сторону.
Это было одновременно удивительно, красиво, чарующе и тревожно. Но, кроме всего прочего, это вызывало странные, словно стертые в памяти ассоциации, от которых сердце вдруг дрогнуло, ударив кровью в виски.
А в моей голове словно кусочки мозаики сложились в единую картину, и я понял, насколько безрассудной была сама идея наведаться в гости к даймонам, подброшенная нам столь умело, что до самого этого мгновения мне казалось, что все идет как надо. Вспомнились рассуждения Асии о кодексе чести, приверженцами которого были черные воины, о причине, послужившей поводом проделать этот путь, которая, по ее же словам, должна была заставить чернокожих жителей Дарианы если и не выказать нам должного уважения, так хотя бы не отправить к праотцам сразу, как только мы вступим в портал.
И пусть само понимание того, что клятву вернуть меч Ярангира на родину дала не Лера, а черная жрица, вложившая эту идею в ее сознание, я с присущей мне настойчивостью отбрасывал уже не раз возникавшую у меня мысль о том, что это может быть ловушкой: уж больно «своей» казалась она в нашем мире. Да и ее отношение к своим бывшим сородичам мрачной тенью сопровождало ее редкие воспоминания, вызывая если и не доверие к ней, так ощущение того, что в ее прошлой жизни было нечто, что пропастью легло между нею и теми, кто так же, как и она, носили набиру.
И лишь теперь, когда в клубящемся вокруг нас мареве начали мерцать алые нити, неясное ощущение опасности материализовалось в одно немыслимое слово.
Предательство.
Вдруг из глубины моей памяти всплыл давно слышанный разговор, который теперь воплощался в жизнь.
Мир вокруг меня словно распался на две части.
И если в одной время текло так же, как для всех остальных: отсчитывая уходящие мгновения до того, как система опознает в одном из нас существо, имеющее право здесь находиться. То в другой я лихорадочно перебирал возможности что-либо изменить и не находил ничего, что могло дать мне хотя бы один шанс.
А в ушах тем временем продолжал звучать голос прадеда Леры и его рассказ, который для меня тогда был всего лишь словами.
– Когда моя жена скинула набиру, которую предпочитала надевать вне стен нашего дома, я заметил на ее запястьях по широкому браслету, наличие которых для меня явилось полной неожиданностью: к украшениям она была совершенно равнодушна, игриво заявляя, что ее тело является лучшим из них. На одном из них была закреплена на плоском основании короткая трубка излучателя Хаоса, хоть и редкость на Лилее, но время от времени его можно было увидеть там, где случались стычки с черными воинами, и потому узнать хотя бы внешне. То, что находилось на втором, разглядеть мне не удалось: она резко выбросила вперед именно эту руку, и из заключенного в металл кристалла вырвался зеленый луч, разложившийся в воздухе веером и окутавший меня свечением такого же цвета. Моя защита в первое мгновение отбросила марево назад, и мне даже показалось, что сияние стало меркнуть, становясь все бледнее, но тут она сделала еще одно движение, и в ставшей едва заметной зелени замерцали алые нити. Мой разум с четкостью продолжал фиксировать происходящее, оставаясь способным воспринимать, но тело отказалось мне повиноваться, и, хотя я продолжал удерживать щиты, они слабели. Но не потому, что я терял силу, – ментальный контроль сковывал мои возможности управлять собой. Впрочем, в плетении той паутины, которая была наброшена на мое сознание, было слишком много огрехов, чтобы мне не удалось с ней справиться. Но к тому времени, когда я полностью избавился от воздействия, моим новым домом стал подвал центральной башни базы, в который меня перебросили порталом. Насколько я смог позже разобраться, на долгий срок предоставленный самому себе, это влияние и без моих усилий исчезло бы через некоторое время, так что использовать его для того, чтобы заставить меня выполнять их пожелания, они не могли. Но его вполне хватило, чтобы я оказался в том месте, где вся система защитных заклинаний была рассчитана именно на меня…
