Так что, когда в нашей компании стало больше на одну немного потрепанную черную жрицу (ну не могла я отказать себе в удовольствии сделать ее прогулку между пространственными пластами не самой приятной), если этому кто-то и удивился, то только бабушка моей подруги.
– Вечно мне приходится разбираться с твоими проблемами, – проворчала я, ловя на себе восхищенный и полный благодарности взгляд подруги. И, тут же погасив невольно вспыхнувшую в ответ на это улыбку, резко бросила: – Готовность. Открываю портал.
И это был самый тяжелый и самый радостный момент. Когда уходят, тая в первых лучах встающего светила сомнения, когда серый туман холодом касается кончиков пальцев: переход не только пробился, но и, что самое главное, зафиксировался.
Мы дома. Почти…
– Ты решила покинуть меня, не попрощавшись?
Он был поразительно спокоен. Его рука с направленным в нашу сторону дулом рохсаша не дрожала. Коротко стриженные волосы создавали чарующий бледно-розовый ореол вокруг его головы. Словно вырубленные в камне, четко очерченные губы сложены в улыбку… легкий сарказм, и ничего более.
Белые брюки плотно облегают сильные ноги, узкие бедра. Рисунок из двойных спиралей, подобный которому я видела на его ладонях, светится на его открытом для обозрения теле. Красиво: серебро на черном. Идеальная гладкость кожи, рельефный контур мышц. Первобытная грациозность хищника: баланс силы и гибкости, необузданность и неукротимость. Ленивая расслабленность охотника, осознающего свою власть над жертвой.
И беспроигрышная ситуация… для него. Не брось он один-единственный, но такой говорящий взгляд в сторону контура перехода, еще можно было оценивать наши шансы. Но удар Хаоса породит такую отдачу, что все свои силы я вынуждена буду бросить на то, чтобы спасти наши жизни.
И он это очень хорошо понимал. Потому и не торопился.
– Ты мне не оставил выбора.
Когда выбора нет, все, что ты еще можешь сделать, сказать, почувствовать, становится выбором. И все, что я могла, – говорить. Не надеясь, не веря, не ожидая милости ни от него, ни от той проказницы-судьбы, которая перемешала три мира, сплела воедино нити и провела лезвием кинжала, разрезая разонравившийся узор.
– А ты хочешь его иметь? – Он чуть склонил голову.
И не было ответа на этот кажущийся таким простым вопрос. Не было. И мы оба это знали.
Как знали об этом и те, кто сейчас стоял за моей спиной.
– Почему ты дал ей уйти?! – С каким-то отчаянием выкрикнула я, понимая, что и от его ответа уже ничего не зависит.
Все решено. За нас. Для нас.
– Не ей…
На его лице не дрогнула ни одна жилка. И это было столь больно, что мне было легче умереть здесь, сейчас. Просто, я знала… Знала все, что он сейчас скажет. Знала и боялась… Знала и хотела это услышать.
– Отец взял тебя силой, когда ты уже носила под сердцем Асию. – Он говорил тихо. Но в наступившей тишине, его голос был ясно слышен. Короткие фразы, словно удары клинка, вонзались в сердце, воздух казался твердым и обжигающим, разрывая душу. – Ты хотела умереть, но я не мог позволить тебе сделать это. Это был мой ребенок. Это был наш ребенок. Но твоя душа была уже мертва. И тогда я поклялся тебе, что, когда раздастся первый крик нашей дочери, я тебя отпущу. И я исполнил свою клятву. Но и ты поклялась. Что однажды вернешься и освободишь меня. И ты вернулась.
– Я этого не помню.
Удерживая себя от того, чтобы не рухнуть на землю и не завыть от сжигающей меня боли, от того, что моя душа под его взглядом превращается в пепел, которому не суждено возродиться к новой жизни.
– Это помню я. За нас двоих. – И, кинув взгляд туда, где готовые защищать свое право на свободу, стояли те, кто должен был уйти вместе со мной, с равнодушием, которое убеждало лучше, чем иные клятвы, добавил: – Если ты хочешь, чтобы они жили, я отпущу их всех.
– Но не меня, – прошептала я, уже зная его ответ.
– Но не тебя, – с тем же поразительным спокойствием, за которым я ощущала немыслимое напряжение, подтвердил он. – Ты хотела выбор, и я его даю тебе: твоя жизнь за их жизни. И у тебя лишь минута, чтобы принять решение.
И он опустил руку. Но я не обольщалась: насколько молниеносными могут быть его движения, мне было хорошо известно. Впрочем, эта отсрочка была всего лишь видимостью – мое решение мне тоже было известно.
Я резко обернулась, стараясь не вглядываться в лица тех, ради кого готова была не только остаться заложницей на Дариане, но и отдать свою жизнь. Я знала, что каждый на моем месте сделал бы так же. Но видеть их боль было выше моих сил.
И лишь с одним из них я не имела права не встретиться взглядом.
– Передай Олейору… – Мой голос сорвался, и я не смогла закончить фразу.
И он сделал это за меня. Но не так, как это собиралась сделать я.
– Я передам ему, что ты его обязательно дождешься. – И с необычайной нежностью, которую он всегда прятал за некоторой язвительностью, добавил: – У меня есть только двое близких друзей. Ты и он. И ни одного из вас я потерять не намерен.
– Но ты же… – с надрывом вырвалось у меня. Воспоминание о презрении в его глазах не давало мне покоя. Хотя я и догадывалась, что именно оно значило.
– Я не хотел, чтобы ты слишком расслаблялась. И я еще попрошу у тебя прощения за это. Когда мы снова встретимся.
Мне не удалось ему ничего ответить. Все тот же бесстрастный голос разбил возникшее на мгновение понимание.
– Время, Лера. Я жду твоего ответа.
– Тебе он известен. – Я сделала шаг в его сторону. Тут же ощутив, как в поток силы, которым я удерживала активированный портал, вплелась еще одна струя – его. – Я остаюсь.
– Мы остаемся, моя госпожа. – Сэнар подошел ко мне и встал рядом: – Мы остаемся.
И я с улыбкой, которая неожиданно для меня самой, коснулась моих губ, словно уверяя, что еще не все потеряно, повторила:
– Мы остаемся.
Омск
Июль – октябрь 2009
Глоссарий
Алтар – глава ветви рода. Обычно им становится сын главы рода.
Алтарат – владения, принадлежащие алтару. Включают в себя в том числе и воздушное пространство в границах владений. Передаются от отца к сыну, который принимает на себя ответственность за старшую ветвь. Если титул алтара присваивается за заслуги, то создается новый алтарат из земель, находящихся во владении ялтара Дарианы.
Алтарилла – наместница главы ветви рода. Явление на Дариане крайне редкое. Обычно ею становится единственная дочь главы рода. Она занимает это положение до того момента, когда в роду появляется сын, либо, если этого не случается, пока не выходит замуж, передавая свою власть мужу. В этом случае мужчина может взять имя ветви рода жены, если ее статус выше по сравнению с той, к которой он принадлежал до этого. Еще один случай, когда женщина может стать наместницей главы ветви рода – ее высокий статус, например, дочь ялтара.
