С этими мыслями он и вернулся к покоям Валерии.
В передней толпились встревоженные горничные, гувернантка, экономка. Рядом маячил кое-кто из прислуги. Люди были подавлены, и Юлиан с тревогой постучал в двери. Нянька вышла навстречу.
– Ну и где вас лихоманка-то носила? – шепотом напустилась она на юношу. – Сыскали ведьму?
– Нет.
– Ой зря! Правы были вы, господин хороший! Была она тут, проклятая! Стоило мне отвернуться, как она тут как тут. Зелье свое принесла. Валерочку им опоили…
– И?..
– Кажись, кончается. – Нянька заплакала.
Оттолкнув ее, Юлиан ворвался в комнату.
Здесь запах беды был такой сильный, что юноша покачнулся, на миг прикрыв глаза и схватившись за сердце. Тут витала сама смерть.
Бледная до зелени девочка лежала в глубине комнаты на пышной кровати под пологом с розовой вышивкой на голубом фоне. Окутывающий ее запах смерти не мог перебить даже резкий аромат духов, которыми надушилась ее мать, а также запах паленых перьев и густого травяного взвара. Две женщины склонялись над бесчувственной девочкой. Нянька заторопилась к ним:
– Привела! Госпожа, это и есть тот ведьмак, который… Он говорит, что тут побывала ведьма!
Юлиан сделал несколько шагов, отвесил почтительный поклон:
– Мои соболезнования, сударыня. Мне очень жаль.
– Ведьма? – услышал юноша голос одной из женщин. Мать девочки, губернаторша, медленно выпрямилась. – Тут не было никаких ведьм. Приходила травница. Она прослышала о моем горе и принесла лекарство для девочки и успокоительные капли для меня! Ах, моя бедная Валерия!
Женщина зарыдала, и горничная тут же протянула ей стакан, в котором была налита светло-коричневая жидкость.
К удивлению всех, Юлиан перехватил стакан и сделал глоток, задерживая жидкость на языке. Обычный травяной сбор. Немного переложено валерианы и боярышника, и зачем-то добавлена сирень, но так ничего особенного.
– Все чисто, – сказал он. – Можете пить… А где лекарство, которое она передавала для девочки?
– Вы думаете, что она… что там яд? – дрогнувшим голосом поинтересовалась госпожа губернаторша.
– Я ничего не думаю. – Юлиан подошел ближе к постели, жестом отстранил вертевшуюся поблизости горничную. Всмотрелся в лицо больной.
– Такая красивая девочка…
Что правда, то правда. Даже сейчас, в болезни, лежа без памяти после почти трех дней страданий, Валерия Вышезванская оставалась очень симпатичной. Точеные черты лица, длинные ресницы на бледных щеках, маленькие губки плотно сжаты. Она могла бы вырасти в красивую девушку, если бы осталась жива. Юлиан остро ощутил несправедливость жизни. Ну почему так происходит?
На лице больной виднелось что-то вроде тонкой паутины. Медленно, задержав дыхание, Юлиан протянул руку. Попытался подцепить эту «паутину» кончиками пальцев и не особенно поразился тому, когда она растеклась под его пальцами, как живая. Проверяя, он сделал несколько пассов, и не удивился, когда в какой-то момент «паутинка» проявилась очень четко. Словно пушистые серые нити опутывали лицо, шею, волосы, плечи и грудь больной.
– Что это? – хором ахнули наблюдавшие за всем женщины. – Что все это значит?
– То и значит. – Юлиан провел рукой по волосам и лицу девочки, ощущая покалывание. Прищурившись, боковым зрением оценил размеры и толщину дымки, попытался осмотреть шею, уши, плечи и грудь больной. – На вашу дочь, сударыня, было наложено проклятие.
– Что? – Госпожа Вышезванская-старшая захлопала глазами. – Как это? Почему? Что за проклятие?
– Понятия не имею! Видимо, ваша дочь кому-то настолько крепко досадила, что от нее решили избавиться, наслав смертельное проклятие. Это случилось три дня назад?
– Да. Была такая ветреная ночь… Я еще подумала, что всему виной сквозняк, задувавший в щели, – мою девочку могло просто продуть…
Юлиан покивал головой. Судя по состоянию серой паутины, проклятие было наложено мастером своего дела.
– И тем не менее это так. Вашу дочь прокляли.
– Но у нее никогда не было врагов! Ее все любили! И у нас дома и вся прислуга – тех, кто осмеливался выказывать недовольство, мы давно уволили… И даже в гимназии у нее были превосходные отношения с одноклассницами и учителями! Валерия была самой популярной девочкой в классе. А может, и во всей гимназии! Нет, у нее не было врагов! Их просто не могло быть!
– Но факты говорят об обратном. Кто-то мог завидовать вашей дочери – скажем, ее положению, ее красоте. Кого-то она могла обидеть…
– Нет! Валерия у меня – просто ангел во плоти! Добрая, честная, вежливая…
Юлиан уже открыл рот, чтобы сказать, что дети порой бывают очень жестоки, грубы и лживы, но в это время больная застонала и что-то пробормотала.
– Что? – Все кинулись к постели.
– Жа-бы, – слабым голосом выдохнула девочка, не открывая глаз. – Жабы… ползают… уберите!
– Но дорогая, тут нет никаких жаб! – возразила ее мать.
– Жабы! – Валерия сделала жест, как будто пыталась отпихнуть что-то невидимое.
Юлиан попятился, качая головой. В отличие от остальных, он видел этих жаб, серых, под цвет паутины. Одни совсем крохотные, с ноготь большого пальца, другие размером чуть ли не с суповую тарелку, они заполонили всю постель больной девочки. Самые крупные сидели неподвижно, обосновавшись на ее груди, животе и голове. Те, что помельче, прыгали и скакали по ее рукам и ногам.
– Это проклятие, – промолвил он.
– Жабы! – вторила ему Валерия в бреду. – Они повсюду! Нет! Нет…
– Доктора, быстро! – вскричала госпожа губернаторша. – Может быть, что-нибудь можно сделать?
– Боюсь, только одно, – пожал плечами Юлиан. – Надо найти ту ведьму, которая наслала проклятие, и уговорить ее избавить девочку от страданий. Медицина тут бессильна! Это черное колдовство.
Он опять сделал пасс, и серая дымка на несколько секунд стала видна окружающим. Только на сей раз на ней виднелись темные пятна – силуэты жаб.
– Какой ужас! – всплеснула руками губернаторша. – А вы можете его снять?
– Нет. Любое постороннее вмешательство только убьет ребенка. Но кое-что можно попытаться…
Он снова шагнул к постели, наклонившись к самому лицу Валерии, и выдохнул в самые губы девочки:
– Назови ее имя!
Такое иногда бывало – жертва сама знала, кто ее враг, и проговаривалась при магическом допросе. Некромант бы тут справился намного лучше. Он сосредоточился, пытаясь внушением добиться контакта. Почувствовал легкое головокружение – начало магического транса.
– Ты знаешь ее. Назови мне имя!
Юлиан был уверен, что всему виной другая девочка или девушка. Может быть, одна из уволенных служанок, которая не была довольна поведением господской дочки. Или соседка. Или…
