— Я рад, что это будешь ты. — С непривычным холодом произнес он, становясь в стойку.
Но как бы это не противоречило тому, что он сказал, я чувствовала, что именно стояло за этими словами. И если бы я не знала, что будет дальше…
Что бы нас не связывало в прошлом, сейчас мне было больно. От того, что он… уходил. И… вполне вероятно, навсегда.
Он бросился в атаку первым, выбивая из моей головы все мысли. Лишая мое сердце любых чувств, которые я могла бы испытывать к нему. Заставляя меня вновь стать тем, кем я была, когда последний раз обнажила с ним меч в ритуальном зале.
И не ярость бросала нас друг другу. Не стремление узнать, кто из нас двоих сильнее. У кого больше выдержки, позволяющей оставаться холодным и бесстрастным, когда в жилах кипит лава.
Лишь наслаждение. От грациозности движений. От жара и холода, от золота и серебра, что смешивались, рождая в воздухе причудливые узоры. От запредельного удовольствия от той мощи, что наполняла тела, взрываясь каскадом связок и обводов. От того… что глаза смотрели в глаза, открывая то, что не могли произнести губы.
Тот путь, что мы прошли с ним вместе, не оставил нас прежними. Открыв то, что было скрыто в глубине наших душ. Невидимое, неосознаваемое, но… имеющее большую ценность. И для него и… для меня.
И в тот момент, когда понимание этого взорвалось яркой вспышкой в наших с ним сердцах, я ясно увидела, как он ломает рисунок нашего с ним танца, как лезвие подаренного им кинжала, в котором бьется в тисках заклинаний грань его души, несется к его груди. Как сталь впивается в черную ткань, стремясь туда, где отсчитывает последние мгновения его сердце.
Сердце, которое так хотело любить…
А перед глазами…
Кинжал в моей руке, прочертив в воздухе серебряную полосу, и не встретив на своем пути сопротивления вошел в его грудь, пронзая сердце. Его широко раскрытые глаза благодарно смотрели на меня. Затянутая в черное ладонь соскользнула вниз, срывая лицевой платок, тихая улыбка застыла на губах…
И его, затянутая в черное ладонь, выронив рукоять меча скользнула к лицу, срывая лицевой платок. Тихая улыбка застыла на его губах, когда тело чуть покачнулось, словно стремясь удержать в себе жизнь.
Его глаза еще пытались смотреть на меня, то ли благодаря, то ли… до конца не веря, что он получил то, о чем так мечтал, но холод Хаоса уже окрасил его взгляд непроглядной пустотой и… он упал, раскинув руки. Словно жажда полета, преследовавшая его всю его долгую жизнь, сумела наконец-то вырваться на свободу.
И пусть я знала, что нам еще предстоит встретиться, я не могла удержать слез, которые все текли и текли по моим щекам, оставляя соленый привкус на губах, которыми я прошептала, склонившись к его телу.
— До встречи…. В твоей новой жизни. — И увидев сквозь застилавшую мои глаза влагу, как впилось тонкое лезвие стилета в грудь опустившегося на колени рядом со своим господином Айласа, тихо повторила. — В вашей новой жизни.
И поднялась, застыв на миг в воинском приветствии, на которое он дал мне право. Право воина.
Этому новому миру еще предстояло доказать, что он достоин их смерти.
Эпилог
Ялтар Вилдор. Бывший правитель Дарианы
Прошло уже несколько дней, как мы находились на этом острове, привыкая к новым телам. Впрочем, их создавали специально под нас, так что подходили они идеально. А с учетом того, что все навыки передавались во время переноса души, это был лишь предлог, чтобы еще на какое-то время остаться на Дариане.
Зачем? Если бы я мог ответить на этот вопрос…
Вряд ли в отношении меня это можно было назвать надеждой. Вернувшаяся с острова Лера даже отдаленно не напоминала ту, в которой я видел черты своей Единственной. Не скажу, что эти изменения не привлекли меня — цельная личность, которой она стала, манила к себе, заставляя желать ее уже по-иному. Но… В ней больше не было той, что завладела моим сердце. Так давно и… навсегда.
И я очень хорошо знал, какие именно чувства я сейчас испытывал к будущей человеческой правительнице темных эльфов: уважение и восхищение. Но никак не любовь.
И это было неожиданно больно. Потому что окончательно убеждало меня в том, что надеяться мне больше не на что. Если только… мечтать. Но вот это-то и не входило в мои дальнейшие планы.
Вошедший в комнату Кадинар вопросительно вскинул бровь, не прибегая к ментальному разговору. А я тяжело вздохнул, давая ему возможность оценить, насколько он успел отравить мне жизнь за эти дни. Один его рассказ о том, как он провожал нас в последний путь… стоил того, чтобы отправить его туда самого.
Но в ответ получил лишь сочувствующую улыбку — с тех пор, как из Ялтара я стал простым командиром наемников, он активно одаривал меня прелестями своего характера, который основательно сдерживал в бытность моим начальником охраны.
И хотя его функция в нашей компании продолжала оставаться той же… вся его ехидная человеческая сущность выползла наружу, больше не связанная моим жестким контролем. И пусть наши души продолжали оставаться переплетенными, правда, теперь уже не по моей, а по его воле, он пользовался тем, что мне это было больше не интересно.
— Говори.
Мы могли использовать тела любой расы, но решили остаться даймонами. Если мои предположения сбудутся, наши сородичи в самое ближайшее время должны были расползтись по мирам веера, в поисках способа удовлетворения своих воинственных наклонностей.
Да и физические возможности нашей расы были значительно выше, чем у тех же драконов. А так как спокойную жизнь мы были вести не намерены…
— Совет принял клятву нового Ялтара и признал его жену Ялтариллой.
— Вряд ли бы я так старался добиться этого, если бы не был в этом уверен. Дальше. — Я вернулся к записям, которые разбирал. Давая ему понять, что ему придется очень постараться, чтобы меня удивить.
— Закираль по праву преемства подписал мирный договор между Дарианой и Лилеей. Нам открывают доступ к другим мирам, при соблюдении гарантии ненападения.
— Ты ожидал чего-то другого? — Я даже не стал ухмыляться, лишь взглядом показал, что не считаю это заслуживающей моего внимания новостью.
— Правитель Д'Тар покинул Дариану. А принцесса Лера осталась. По официальной версии, чтобы помочь своей подруге Асие выбрать тело для ее мужа.
— А по неофициальной? — Вот здесь-то выдержка меня и подвела. И я не смог сдержать волнения.
Но не потому, что все еще надеялся — я уже определился со своим отношением к этой женщине. Но ее поведение в те последние три дня наводило меня на странные предчувствия. В которых я так и не смог определиться.
А это… не могло меня не настораживать.
— Ее часто видят в том месте, где я вас похоронил.
Я резко поднялся из кресла.
