Олейор Д'Тар
Он стоял напротив и ждал моего решения. Я же… продолжал молчать, не в силах сказать хотя бы слово и… не имея права терзать.
Но даже понимая это, я не мог сдвинуться с места. И не потому, что готов был обвинить друга в том, в чем его вины не было — я все еще не мог поверить, что вижу его живым.
А время неумолимо неслось вперед, с каждым судорожным ударом сердца все дальше в прошлое отодвигая несбывшиеся надежды и не случившееся чудо… И это было больно. Нам обоим.
И я видел это в его глазах и не скрывал в своих.
Не знаю каким образом, но мне удалось заметить, как отец, бросив быстрый взгляд на наши застывшие фигуры, взял на себя не только заботу о прибывших с Дарианы, но и спровадил из парка всех остальных.
В такой день!
Если бы мог шутить, вполне прошелся бы по количеству даймонов, что увеличивалось с каждым днем поражающими воображение темпами. Еще немного, и они начнут требовать выделить им место для проживания. Надеюсь, подальше от нас.
Вот только… шутить я не мог. Все, что мне удалось — с не предавшей меня выдержкой дождаться, когда нас останется трое.
Как бы я ни хотел, чтобы Сашка оказался сейчас как можно дальше от этого места, требовать от него этого я не мог. И так мой долг перед ним… не давал мне без рвущейся из взгляда вины смотреть на него. И понимать, что именно так чувствует себя сейчас замерший в ожидании приговора друг.
— Мой Лорд….
Гадриэль всегда отличался чутьем. И хотя на мне не было регалий Правителя, в творившейся в первые минуты суете он сумел понять самое главное.
Не дай стихии еще….
А разве можно было ожидать от него чего-нибудь другого! Уж если я перед собственным Советником готов расшаркиваться, опасаясь лишний раз всколыхнуть рвущиеся из его сердца чувства, то что уж говорить о нем.
Он медленно опустился на колено, до последнего не сводя с меня взгляда. Взгляда, в котором больше не было моего друга, а была лишь бескрайняя степь, укрытая серым пеплом с погребальных костров. И склонил голову.
И в том, как он это сделал… была готовность принять любое мое решение, но… не было смирения. И я не мог этому не радоваться — чтобы вернуть Леру мне нужен был Гадриэль. Мне нужен был Сашка. Мне нужны были Валиэль, Риган, Рамон… как символ, как то, что будет питать меня надеждой и поддерживать, когда сомнения начнут подтачивать веру. Как воспоминание о том, что однажды мы уже справились, мы сделали то, что казалось практически невозможным.
Я не стал искать слова, чтобы сказать все, что я со всей очевидностью осознал, принимая на себя ответственность за эльфов. Что пережил, когда мгла перехода схлопнулась, не подарив мне самого дорого для меня существа. Какую, сдобренную горечью радость испытал, когда понял, насколько малой оказалась цена за то, что было ими сделано.
Мои шаги были легки и быстры. Теперь, когда мое молчание, скорее всего, уже было истолковано неправильно, я не хотел мучить его душу ни мгновением дольше, чем мне надо было для того, чтобы оказаться рядом с ним. Мои ладони, плотно сжав его плечи и преодолевая сопротивление, заставили его подняться.
— Я рад, что ты вернулся. — Тихо прошептал я, прижимая его к себе.
Разделяя с ним свою тоску, и забирая часть его боли.
— Мой Лорд… — начал Гадриэль, все еще не пуская в себя мое тепло. Не откликаясь, не оттаивая.
Что ж… не знаю, как назвать то чувство, что он испытывал к Лере, но оно было не менее сильным, чем жившее в моем сердце.
— Если она решила так, значит, по-другому быть не могло. Не лишай ее поступок смысла, не умаляй ее доблести. Она этого не заслужила.
Не знаю, для кого я говорил: для него, Сашки… А может… Эти слова были нужны мне также как и им. Чтобы не принять, не смириться — сделать их своей силой, своим мужеством, своей мощью.
— Она просила передать тебе….
— Не надо. — Резко перебил я его, буквально впиваясь скрюченными пальцами в его спину. — Она скажет сама…. когда мы встретимся.
— Она использовала для открытия портала связь со мной. — Голос Александра, раздавшийся из-за спины, был не то, что спокойным… он был… уверенным. — Но пробить переход и удерживать его ей помогли. И я даже могу догадаться — кто.
От неожиданности того, что прозвучало, я выпустил Гадриэля из своих объятий и резко развернулся в сторону Советника. С удивлением наблюдая, как в выражение напряженного раздумья на его лице вклиниваются шальные искорки и удовлетворение. И от этого зрелища сковывавшая меня тревога, которую я так тщательно вынужден был скрывать, чтобы еще сильнее не задеть чувства Гадриэля, начала таять, словно туман под яркими лучами солнца.
— Только не говори, что к этому приложил свою руку Вилдор. — Судя по тону, которым Гадриэль произнес свою реплику, Правителю Дарианы, в их следующую встречу, придется пожалеть об этих мгновениях.
— Не думаю, что у нашей Жрицы очень много родственников, обладающих такой силой. — С явным ехидством заметил Сашка, как-то странно поглядывая в мою сторону.
Но, что не могло меня не радовать, в его взгляде не было той потерянности, что я видел в его глазах сразу после своего возвращения в мир живых.
— Это тебе что-то дает?
Вывод напрашивался сам собой, но… все, что касалось нашего юного друга, нынче было столь непредсказуемо, что я не стал бы ставить на это свои клинки.
— Я взял его слепок и привязал к нему свою нить. — В его глазах… плескалось торжество, почти пряча под собой страх. Страх за нее.
— Он не сможет ее обнаружить? — С каким-то благоговением в голосе, едва ли не шепотом проговорил Гадриэль.
И я его очень хорошо понимал: сам еще до конца не мог осознать открывшегося Сашке. Да что говорить про меня, если Тахар поглядывал на моего Советника не скрывая своего любопытства. Правда, очень похожего на то, что каждый раз сопровождало появление поблизости Закираля.
— Я для него буду частью нити, которой он связан с мамой. И так будет до тех пор, пока мне удастся избегать прямой встречи с ним.
— Мне кажется, кое-кому стоит вернуться в мои покои… — Еще не до конца понимая, что рождается в моей голове, задумчиво начал я.
Ни мысль, ни то, что хотел сказать, закончить мне не удалось. У Александра проснулась жажда бурной деятельности, а спорить с ним, когда он был в таком состоянии… было себе дороже. Уже успел убедиться, причем, на своей собственной шкуре. Так что, когда он фыркнув, перечислил тех, о ком я совсем недавно подумал, комментировать его догадливость не стал. Чтобы не нарваться на что-нибудь крайне ехидное.
Несмотря на мое нынешнее положение, кое-кто не видел необходимости с ним считаться. Впрочем, если уж он с отцом позволял себе определенные вольности, то что уж говорить обо мне, чьего авторитета в его глазах явно не хватало для того, чтобы обойтись без своих штучек.
