Нет, мне это, естественно, приятно, но… я боюсь, что если вздумаю им ответить, Вилдору придется нести меня до моих покоев.
Как ни грустно это сознавать, но создатели даймонов сделали их идеальными воинами: сильными, выносливыми и… не знающими колебаний.
— Твой вариант решения этого вопроса был значительно более безобидным, чем те, что мог придумать я.
— Но ведь я согласилась.
Что не говори, но быть магом очень удобно: с каждым мгновением я ощущала себя все более и более уверенно. И пусть до возможности повторить подобный трюк было еще далеко, желания опасть на холодный пол у меня уже не было.
— Но искала выход, как этого избежать.
Я не заметила, когда он успел убрать оружие в ножны, но увидела, с каким благоговением Кадинар поднимает мой меч. Похоже, удивление на моем лице не укрылось от внимательного взгляда Вилдора, потому что он счел возможным дать мне объяснение.
— Тебе удалось пролить мою кровь. Для любого из моих воинов это символ твоей доблести. И я не сомневаюсь, что этот меч украсит коллекцию коммандера. — И с весьма ощутимой усмешкой в голосе добавил. — Пока она ему будет нужна.
И надо было ему портить мне настроение?!
— Ты еще настроен отобедать со мной? — Буркнула я, понимая, что веду себя скорее как капризная девчонка, не добившаяся своего, чем взрослая и рассудительная женщина.
— И отужинать тоже. — Он сделал вид, что не заметил моего недовольства и кивнул Сэнару. — Принцессе необходимо переодеться. Я буду ждать в беседке.
Жаль, что у меня осталось всего несколько дней, чтобы попортить ему жизнь.
Похоже, я произнесла это вслух, потому что ответом на эти слова стал довольный смех Вилдора, да быстрый взгляд, в котором я не заметила его стремления избежать этого.
Мы оказались в моих покоях быстрее, чем я ожидала: мой тер решил раскрыть мне еще парочку переходов, которые сделали этот путь уж слишком коротким.
И если раньше я не обращала внимания на такие мелочи, то теперь, когда мне о многом стало известно, это служило еще одним подтверждением того, что таких проблем, как с Айласом, с Сэнаром у Вилдора никогда не было. А была лишь игра, в которой оба тысячи лет весьма успешно носили свои маски.
Разве иначе можно было объяснить столь хорошее знания моим тером портальной паутины резиденции Ялтара?
Но теперь это становилось лишь еще одним фактом… который мог бы мне помочь, разгляди я его раньше. Помочь в том, чтобы найти ответы до того, как сомнения червоточинами изъели мою душу.
Не знаю, могло ли это что-либо изменить, но… рядом с таким количеством интриганов, мне стоило учиться обращать внимание и на такие вещи.
Я быстро приняла ванну, смыв с себя до сих пор будоражащий запах схватки и переоделась в костюм, как брат-близнец похожий на тот, что больше не мог украшать меня в связи со своей непрезентабельностью. Надеюсь, хоть он не станет достоянием чьей-нибудь коллекции.
Сэнар уже готов был открыть мне дверь, когда я его остановила коротким жестом.
— Я могу понять, почему хочет уйти Вилдор. Но ты и Айлас…
— Мы поклялись быть с ним до конца. — Его взгляд был невинен, как у младенца, пытаясь заставить меня поверить в то, что он говорит.
Ладно, будем продолжать играть в дурочку.
— Я могу гарантировать каждому из вас жизнь. Вряд ли мой муж откажет мне в такой малости, как ваша свобода.
— Нет.
Хорошо, попробуем зайти с другой стороны. Высказывая желание испортить кое-кому последние дни пребывания в этом мире, я ведь не уточнила список тех, кто это будет.
— Ты мой тер. И поклялся хранить меня.
— Я именно это и сделаю.
И я кивнула головой. Теперь мне становилась понятна и та сцена, которую эта пара петухов устроила во время первых боев Вилдора за Право Сильного. Как и его обещание, что Сэнар станет последним, кому он позволит бросить вызов.
Осталось выяснить, что именно уготовано Айласу. Впрочем, что-то убеждало меня в том, что его фигуру Ялтар разыгрывает вслепую. Но и в этом я ему мешать не собиралась.
Вилдор уже ждал меня в беседке у накрытого стола. Как и в тот раз, вглядываясь в пенные барашки волн, накатывающих на берег. Теры остались за стеной живой изгороди и открытое лицо моего визави отражало все, что он чувствовал. Или… то, что он хотел мне показать.
— Тебе не жаль будет оставить все это?
Мой вопрос опять был весьма двусмысленным. Но… не мог ни в чем его убедить.
— Я люблю Дариану, но мой жизненный путь был слишком длинным, чтобы я не начал желать покоя. И если смерть является единственной возможностью для этого, значит я приму ее без сожаления.
— Но ведь ты был готов жить, вернись Тася к тебе.
Я стояла рядом с ним, так что ему не было нужды оглядываться, чтобы увидеть мои глаза. В которых была… боль. Я знала, что с его смертью история не закончится, но не хотела, чтобы нам с ним пришлось через это пройти.
Хотя, не стоило лукавить перед самой собой: из нас двоих именно я не хотела этого.
— В этом случае мне было ради чего жить. А так…
— А сын? Дочь?
— Я для них враг. И даже когда ты им предложишь другой вариант происходящего, в них будет слишком много сомнений, чтобы принять его безоговорочно. Так что… будь, что будет.
— Но это не справедливо по отношению к тебе! — Я не заметила, как на моих глазах проступили слезы.
И это были… горькие слезы.
— А разве жизнь всегда справедлива? — Ответил он, опускаясь передо мной на колени. — Вы с Олейором сможете вновь быть счастливы, потому что вас связала любовь. Связала однажды и навеки. Подарив тяжесть разлуки, заставив страдать и сомневаться, но продолжать любить. Искать друг друга несмотря на чужую волю и обстоятельства. Вопреки всему, что разводило вас по разным мирам, пыталось сделать друг друга врагами. И как бы тяжело вам не было, но вы будете вместе. А я… — Его глаза не были спокойными, но и горечи в них тоже не было. — У меня появились крылья, когда я увидел Тасю, но я не был готов к той встрече. Я еще не знал, чего хочу от нее, от себя, от своей жизни. А когда понял, было уже поздно. Я заставил пройти ее через то, что вынудило ее сделать свой выбор. Страшный выбор. И когда она ушла, в моей душе образовалась пустота, в которой больше нет жизни, а есть лишь воспоминания. Я пытался вернуть ее, ощутив в тебе ее душу, но… тот путь, что проделала ты, сделал тебя другой. Ты — не Тася. И даже останься ты со мной, тебе не удастся вернуть мне ту цельность, которой у меня больше нет.
Когда-то в счастливой юности меня поразила одна фраза: только сильные духом могут сильно и глубоко чувствовать.
Каким же должен был быть дух Вилдора, чтобы…
Я опустилась рядом с ним, не для того, чтобы облегчить его боль. Я хотела ее запомнить. Чтобы когда его душа всколыхнется радостью обретения, я могла напомнить ему об этих мгновениях, как о той цене, которую он заплатил за то, чтобы стать счастливым.
