«Какой яркий факел! Вот почему так светло!» — подумал Тёма.
Он сразу же узнал бабушку, хотя в жизни никогда ее не видел. Бабушка была такая же молодая, как на фотографиях, тонконогая, кудрявая, в коротком белом спортивном платьице, небрежно собранном в складки и сколотом брошкой у плеча.
— Быстрей, Михаил! Забери их! — сказала бабушка, и Тёма с Кирой сейчас же потонули в меховых дедушкиных объятиях.
Дедушка схватил детей в охапку, поднял их, легко, как две пушинки, и, перешагивая через ступеньки, потащил наверх. И все покачивал их, приговаривая и странно мотая головой: «Как ты вырос, Артем, ну как же ты вырос!» Тёма вдруг вспомнил, как дедушка укачивал его, когда он был еще совсем маленький, — ему об этом РАССКАЗЫВАЛИ, но теперь он ВСПОМНИЛ. И ему сразу стало очень хорошо, но только на минутку — он испугался, что Кира все поймет. И Тёма заворочался, высвобождаясь из дедушкиных объятий.
Бабушка стояла у открытого окна, боком прижавшись к стенке и вглядывалась во тьму. В руках у нее был снятый со стены лук, она тонкими пальцами пощипывала тетиву, как будто пробуя ее, как струну на скрипке.
— Держи детей, Михаил, — сказала бабушка, не оборачиваясь. — И посвети мне.
«До чего же она красивая!» — подумал Тёма.
Бабушка выбрала стрелу, поднесла ее к луку и, не поднимая его, продолжала стоять у стены, слегка откинув назад плечи и голову.
А дедушка сел в большое кресло у противоположной стены, одной рукой крепко прижав к себе Тёму и Киру, а второй держа факел, который передала ему бабушка.
Кира почему-то сразу доверилась дедушке и прильнула к его груди, зарывшись в теплый мех шубы.
Снаружи раздавались крики и протяжный вой.
По всему двору, как огромные тени, метались волки. Их зеленые глаза вспыхивали, как большие фары, прорезая темноту лучами.
Звери разбегались и прыгали, все выше и выше, норовя заскочить в комнату. Вот один из них, большой и хромой волчара, который двигался будто на шарнирах, взвился в воздух и почти поравнялся с окном. Было слышно, как он клацнул зубами, — Тёма замер: у волка было человеческое лицо. Это был механический человек из электрички.
— Тёма, это ОН! — закричала Кира. — Сто пудов, он! Тот, который с нами ехал! Мы выследили его!
— Кто кого выследил, — вздохнул Тёма.
— Это не волк, — сдавленным голосом сказал дедушка. — Это ОБОРОТЕНЬ! Вервульф!
И дедушка еще крепче прижал к себе Тёму и Киру.
Волки начали прыгать один за другим, всей стаей — все выше и все ближе к окну, как будто Вервульф проложил им воздушный путь и они теперь поднимались наверх, взбегая по невидимым ступенькам эскалатора. В проеме окна мелькали их большие серые морды с оскаленными пастями и свесившимися вбок красными длинными языками.
Тёма и Кира в ужасе переглянулись.
Но тут бабушка, отведя назад правую ногу, спокойно подняла лук, прицелилась и резким движением руки спустила тетиву. Стрела со звоном вонзилась в ствол высокой сосны.
— Предупредительный выстрел, — пояснил дедушка.
Среди волков началось смятение. Пригнув головы к земле, они разбежались от дома кто куда, но потом опять собрались в кучу и обступили Вервульфа, который будто бы что-то торопливо объяснял им на лающем, отрывистом волчьем языке.
— Совещаются, гады, — вздохнул дедушка.
Волки опять разбрелись по участку, встав с разных его сторон.
— Окружают, — понял Тёма.
— Ах, так! — сказала бабушка. — Ну ладно! Теперь пеняйте на себя!
И она стала стрелять из лука в атакующих волков, поворачиваясь то вправо, то влево, сбивая их с толку и с ног меткими, точными выстрелами.
Волки заметались по двору, многие, поджавши хвосты и прижав к голове уши, побежали с поля боя — кто-то из них был ранен, а кто-то просто струсил. Но самые большие и сильные, отскочив в сторонку, выжидали, когда у бабушки иссякнет запас стрел. Ее колчан был уже наполовину пуст.
— Стрелы кончаются, — прошептала Кира.
Тёма испуганно посмотрел на дедушку.
— Дождаться бы звезды, — простонал он.
Тёма удивился и с жалостью подумал: «Все-таки дедушка совсем старый. Заговаривается. Ну при чем тут звезда? Вон же их сколько. Все небо усеяно».
Но дедушка объяснил — как будто в ответ на Тёмины мысли:
— Это БАБУШКИНА ЗВЕЗДА. Артемида. Она появляется очень редко, и только в самом конце ночи, уже почти на рассвете. Ее трудно увидеть — она осторожная. Но сегодня ее день. Она может показаться. Если появится, то поможет.
И добавил тихо, себе под нос:
— Коли продержимся.
Дедушка вздохнул и получше укрыл детей полой мохнатой шубы.
Но Кира вдруг выскользнула из его рук и закричала:
— Смотрите! Там РЕБЕНОК!
Тёма посмотрел в противоположный угол сада, куда показывала Кира дрожащим пальцем. По дорожке, слегка вихляясь, быстро семенило голое светленькое тельце.
«Надо же, — подумал Тёма. — Какой шустрый! Такие маленькие дети только ползать умеют, а этот — прямо скачет!»
Волки разом обернулись и помчались к беспечному розовому существу, вприпрыжку бегущему по дорожке.
— Они его загрызут! — вопила Кира. — Его надо спасать! Пустите! Да пустите же!
Но дедушка опять сгреб детей своими огромными руками и еще крепче прижал их к себе.
— Артемида! — воскликнул дедушка.
— Я вижу, Михаил, — ответила бабушка, наводя лук и прицеливаясь.
Предпоследняя стрела из бабушкиного колчана сразила вожака стаи, но прямо из-под его ног выскочил другой здоровенный волк и схватил зубами маленький визжащий комочек.
К ужасу и недоумению Тёмы бабушка опустила лук.
— Что же ты! — закричал Тёма. — Стреляй!
Бабушка покачала головой.
— Поздно. Ему уже не помочь. У нас осталась одна стрела, и мы в осаде. Мы должны подумать о себе. Но это не человеческий детеныш. Всего-навсего поросенок. Закрой им глаза, Михаил.
Дедушка попытался своими большими ладонями закрыть глаза Тёме и Кире, но они с воплями отдирали его пальцы.
— Бедный-бедный маленький! — Кира захлебывалась от слез. — Хороший поросеночек! Он никому не сделал зла! Ну почему, за что он должен погибнуть во цвете лет?
— Ненавижу волков, — сказал Тёма, сжав кулаки и стиснув зубы.
