– Да, конечно. Я же не всегда бываю дома.
– Но ни вчера, ни сегодня… он?..
– Не звонил.
– Странно. А вы не в курсе, он ни с кем из жильцов вашего подъезда не свел дружбу?
– Не могу сказать, не знаю.
Тут из прихожей донесся шум. Левченко, сидящий спиной к двери, резко обернулся.
– Вы кто такой? – спросил он ввалившегося в квартиру мужчину.
– Это Борис Кожевников, – ответила за того Ольга Алексеевна. И уже своему бывшему ученику: – Проходи, Боря. Чай будешь?
– Не откажусь. – Гость быстро разулся, стянув с ног ботинки без применения рук. Просто упер в пятку носок другой ноги и рывком скинул сначала левый ботинок, а затем правый. После этого прошел в кухню и порывисто обнял Ольгу.
– Привет. – Она потрепала его по темным волосам. Когда-то они были жесткими и торчали в разные стороны, теперь прическа была идеальной. – Рада тебя видеть, Боря.
– А я вас. Жаль, что встретились при скорбных обстоятельствах…
Она тяжело вздохнула, соглашаясь с ним.
– Кожевников, – представился Борис, протянув руку оперу. Тот пожал ее и назвал свою фамилию. – А Саня где? – обратился Боря к Ольге Алексеевне. – Поздороваться хотел.
– В комнате у себя. И лучше его сейчас не беспокоить.
– Понял.
Кожевников уселся за стол. Положил на него руки, сцепив пальцы в замок. У Бори были очень красивые кисти. Запястья широкие, по-мужски крепкие, а ладонь узкая, с длинными пальцами, увенчанными аккуратными ногтями. В остальном Боря был мужчиной ничем не примечательным. Обычным. Среднего роста и комплекции, с приятным, но маловыразительным лицом. Людей с подобной внешностью привлекательными делает обаяние. И оно в Боре всегда присутствовало. Теперь же еще и лоск появился. Она была несколько удивлена, увидев своего ученика через десять лет, прошедших с момента последней встречи. Он был совершенно непрезентабельным в тридцать: волосы торчком, кожа то воспаленная, то шелушащаяся, одежда в беспорядке, а про обувь и говорить нечего – пятки сбиты из-за того, что Боря вечно упирался в них носками, чтобы стянуть ботинки. В сорок у него был уже совсем иной, как говаривала ее мама, коленкор или, по словам ее нынешних воспитанников, «лук».
– Как вы быстро добрались, – сказал Левченко.
– Машину бросил, спустился в метро. А то сейчас бы все пробки собрал…
Ольга Алексеевна поставила перед ним чашку с чаем. Борис поблагодарил ее кивком и обратился к оперу:
– Костя звонил мне ночью, но я не слышал сигнала. Ставлю на беззвучный режим, когда сплю.
– Да, я в курсе, что он звонил вам. Мы проверили телефон.
– Думаете, ему нужна была моя помощь?
– Последний звонок был сделан незадолго до смерти. Так что, да. Ему нужна была помощь.
– Но он даже не знал, что я в России…
– Ваш друг умирал долго. – Левченко как будто его не услышал. – Его смертельно ранили, но не убили.
Борис поежился.
– Я думал, когда перерезают горло, смерть наступает мгновенно.
– Смотря как нанесен удар. Я знавал тех, кто выживал после такого ранения. Главное, помощь вовремя оказать. Ваш друг пытался позвонить, но смог, как я понимаю, только набрать номер, по которому звонил последний раз. Он был ваш…
– Еще чаю? – спросила у опера Ольга.
– Будьте добры. – И обратился к Боре: – Я понял, что вы давно не были в России?
– Десять лет.
– Ого!
– Столько же не видел Костю.
– То есть вы не в курсе, были ли у него враги?
– В курсе – были.
– Просто он хорошо знал Костю, – сказала Ольга Алексеевна, выливая в чашку Левченко остатки чая и принимаясь заваривать свежий. – Этот парень вечно нарывался на неприятности.
– Кстати, Борис, не знаете, кто оплатил услуги адвоката Моисеева, отмазавшего вашего друга от строгача?
– Знаю. Амон.
– Он настолько богат?
– Нет, всего лишь обеспечен…
– Хм… – Левченко подергал себя за неопрятный ус. – Странно… Не всякий ближайшему родственнику такого адвоката дорогого наймет, а тут просто друг детства… Или не просто?
– На что вы намекаете?
– Не было между Костей и Амоном чего-то большего?
– Если вы о суровой мужской любви, то зря. С ориентацией у обоих все в порядке.
– Я имел в виду другое, но спасибо за идею, – криво усмехнулся Андрей. – Может, должок какой-то за Амоном был? Он его таким образом отдал?
Боря с Ольгой Алексеевной переглянулись. К счастью, Левченко этого не заметил, отвлекся на чай.
– Не было за ним никаких долгов, – проговорил Борис твердо. – Просто Амон – хороший человек.
– А вы?
– Хотите знать, оплатил бы я услуги адвоката, чтобы помочь Косте?
– Да.
Боря задумался. Врать не хотелось. Ни Левченко, ни себе самому.
– Моисеева я бы не нанял. Он слишком дорог. Так что считайте, я не так хорош, как Амон.
– Честный ответ. Спасибо. – Опер залпом выпил чай – тот остыл – и обратил свой взор на хозяйку квартиры. – Скажите, Ольга Алексеевна, а люк на чердак всегда открыт?
– Нет, обычно он на замке.
– Как тогда Константин попал туда?
– У него был ключ. Как и у Бори, и у других ребят. Будучи подростками, они любили лазить на чердак – там был их ШТАБ, и они втихаря стянули у меня ключ (мы, жильцы последнего этажа, хранили их у себя, а кто на первом – от подвала) и сделали себе дубликаты. С тех пор замок не менялся, он очень хороший, советский, его еще мой отец с военного завода… – Она замялась на мгновение и с улыбкой закончила фразу: – Украл. И кодовый на входной двери оттуда же. Не меняем на новомодные домофоны, потому что советский еще лет сто простоит, а современный будет периодически ломаться.
– У вас есть такой же ключ? – спросил Левченко у Бориса.
– Давным-давно потерял.
– Выбросил, – поправила его Ольга. – Скажи уж правду…
– Хорошо, выбросил, чтоб распрощаться с прошлым. Ключ был его символом.
– Поясните?
– Подростком я бомжевал. Почти два года бездомным был. Тогда мне ключ от чердака очень пригодился. Я не борзел, как в нашей среде говорили, и не таскался в этот дом постоянно, чтоб не доставлять Ольге Алексеевне неприятностей. Но когда совсем податься некуда было, ночевал в «ШТАБе».
– Там же чуть не умер, – продолжила рассказ Ольга. – Зима лютая была. А Боря в дырявых валенках. Простыл. А так как для бездомных единственное лечение – алкоголь, то, напившись водки, он забрался на чердак выздоравливать, да впал в беспамятство. Хорошо, Саша услышал что-то или почувствовал, не знаю… В общем, решил чердак проверить. А там Борис без сознания и ледяной такой, что сын подумал – мертвый. К счастью, это было не так. Врачи спасли мальчика и, к слову, его пальцы, а могли бы ампутировать.
