– А я про душу…
Боря фыркнул.
Разговор этот велся во время поминального обеда. Похороны Кости состоялись два часа назад. И теперь те, кто пожелал с кладбища проехать в столовую, ели щи, горох с гуляшом и пироги с курагой. Кто был не за рулем, выпивал. Амон и Боря к этим людям не относились. Валера поднял символическую стопку и больше пить не стал. А Ольга Алексеевна только в морг пришла. Даже на кладбище не поехала – не смогла из-за работы. Саша же вовсе не явился проститься с Костей. Похоронные церемонии вызывали у него ужас. Да и Амона он видеть не хотел.
– Кстати, как разрешились у Наташи проблемы с полицией? – поинтересовался Кожевников у Валеры.
– Разрешились, – уклончиво ответил тот.
– А поподробнее?
– Наташа предоставила им алиби. Ты, Боря, соврал, сказав, что полицаи ее арестовывать пришли. Побеседовали с ней всего лишь. – Он отломил от пирога один из трех углов и стал его яростно жевать. – И квартиру обыскали…
– А что с ее судимостью? – встрял Амон.
– Ой, да это такая мутная история…
– Расскажи.
– Наташка психолог, вы это знаете, она говорила. Училась заочно. Естественно, работала, пока училась. В фирме, торгующей какими-то жутко дорогими бытовыми приборами. Ну из тех, что начисто убирают пыль, фильтруют воздух и воду так, как ни один другой гаджет. Наташа, чтобы втюхать эту хрень, применяла кое-какие приемчики психологические. Поэтому была лучшим продавцом. Потом стала супервайзером. А когда какая-то дочерняя фирма открылась, она ее возглавила. Но после того, как какая-то бабка отравилась водой, которую прогоняла через купленный у них фильтр, завели дело. Потом оказалось, что в нем ничего не было, кроме активированного угля, хотя заявлено было, что вода проходит через какое-то супервещество, разработанное в Америке. В общем, Наташа, как руководитель, козлом отпущения стала. Хорошо хоть избежала заключения.
– Это точно, – согласился с ним Боря. Он тоже взялся за пирог. Тот оказался таким вкусным, просто не оторваться. Слопал он его за считаные секунды и пальцы, на которые выдавилось немного начинки, облизал. – А насчет квартиры Костиной что она сказала? Как отреагировала на то, что ей она завещана?
– Удивилась.
– Мммм… – Боря покосился на стакан с компотом, стоящий перед Амоном. На нем все еще лежал пирог. Боровик не притронулся ни к тому, ни к другому. – Ты будешь?
– Выпью. А печево бери. Понравилось, да?
– Отвык на чужбине от славных столовских пирожков. А вкусные ведь, заразы… – Он откусил чуть ли не половину и, причмокивая, начал жевать. – То есть Наталья не знала о том, что станет наследницей Кости?
– Нет.
– Ты уверен?
– Ты на что намекаешь вообще?
– Женщина-психолог, которая продавала фильтры с активированным углем по цене космической ракеты, могла обработать нашего Костяна.
– Она этого не делала. Она его любила.
– Ой ли, – только и мог сказать Боря.
И этот индивид когда-то считал его человеком не от мира сего. А кто теперь более земной?
Борис Кожевников в отношении женщин давно не питал никаких иллюзий. Знал, что они все расчетливы. И не важно, умные или глупые, красивые или не очень, молодые или старые, успешные или выброшенные на обочину жизни. Умные ищут себе под стать, достойную пару, и достойным не может быть неудачник. Красивые – того, кто согласен должным образом оправить бриллиант их исключительной внешности одеждой, аксессуарами, квартирами, машинами. Молодые ищут покупателя на свое неоспоримое, а зачастую и единственное достоинство – свежесть. Старые, понимая, что если они даже умны и хороши собой, но лишены главного козыря – свежести, не так требовательны. Но они самодостаточны, поэтому могут обойтись и без мужика. А вот если подпустят к себе кого, то только стоящего…
Даже пьяницы и бомжихи имеют свой расчет. Быть рядом с мужиком – легче. Он и бухла добудет скорее, и закуски, и защитит, если будет считать тебя своей бабой! Уж он-то, Борис, это знал!
Тем временем Наталья встала из-за стола и направилась в кухню. Валера, увидев это, тут же вскочил.
– Пойду проконтролирую, чтоб ее не обманули, – выпалил он, кидаясь в том же направлении.
– А что он собрался контролировать? – спросил у Амона Боря.
– Еда, наверное, осталась. Повара могут ее зажать.
– Валера! – Боря закатил глаза.
– Ну что, летишь в Египет? – спросил у него Боровик.
– Было мимолетное желание – прошло. Маюсь я, Амоша…
– Вижу. Только не пойму, из-за чего. Неужели дело в Костиной смерти?
– Нет. Хотя я, бесспорно, расстроен. Но не так сильно, чтоб не находить себе места. Мы, надо признать, давно перестали быть ШТАБом…
– Это нормально, – пожал плечами Амон.
– То есть ты ощущаешь то же самое?
– Да.
– Блин… Я думал, один я! И даже немного стыдился этого. Но, с другой стороны, это же нормально, когда люди, повзрослев и пойдя разными путями, отдаляются друг от друга.
– Нормально, – согласился с ним Боровик. – Но в нашем случае причина не в этом.
– А в чем же?
– В ком – в Сашке. Наша компания должна была называться не ШТАБом, а ШТАЛом. То есть шатией Александра Слепнева. Он был ее сердцем. Я – мозгом. Костя – мышцами. Валера – костяком. Ты – нервной системой…
– С вами все понятно. Даже с Валерой. Он основателен, крепок… Но почему я нервная система? Хотя… – Он задумался. – Пожалуй, сравнение верное. Я острее всех реагировал на то, что происходило с нами. И, кажется, я понимаю, к чему ты ведешь. Когда вы с Сашкой поругались, организм не смог существовать в нормальном режиме. Ему то мозга не хватало, то сердца.
– Тоже верно. Но я немного не то имел в виду. Наше сердце забарахлило после гибели Славы. И это сказалось на остальных органах. Ведь Саша и от вас отдалился. Пусть и не исключил вас из своей жизни, как меня.
– Не думал я, что ты так воспринимаешь Сашку.
– Я тоже… Только недавно это осознал…
Амону стало так грустно, что хоть плачь. Да и Боря сидел кислый.
– Ладно, давай распрощаемся, – быстро проговорил Боровик, встав из-за стола. – Мне поработать нужно сегодня. Завтра созвонимся, хорошо?
– Договорились.
Они пожали друг другу руки, и Амон покинул кафе. Ему на самом деле надо было много дел сделать. У него появился крупный заказ, выполнив который он сможет пару лет вообще не думать о заработке. И побыть тем, кем считает его отец: прожигателем жизни…
Вот только нужно ли ему это?
Точно нет, ответил себе Амон. Мне сорок. Пора менять жизнь. Заводить семью и детей. И теперь я знаю, с кем…
