Русское командование знало о том, что межнациональные противоречия — больное место дунайской монархии, и пыталось сыграть на них. 16 августа 1914 г. был обнародован манифест верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича к полякам, адресованный как польским солдатам немецкой и австро-венгерской армий, так и русским подданным польского происхождения, в чьей верности царское правительство испытывало сомнения. «Поляки! — говорилось в манифесте. — Пробил час, когда заветная мечта ваших отцов и дедов может осуществиться. Полтора века тому назад живое тело Польши было растерзано на куски, но не умерла душа ее. Она жила надеждой, что наступит час воскресения польского народа, братского примирения с Великой Россией! Русские войска несут вам благую весть этого примирения. Пусть сотрутся границы, разрезавшие на части польский народ, да воссоединится он воедино под скипетром русского Царя!» В составе русской армии были созданы так называемые инородческие формирования — польский Пулавский легион, преобразованный в 1917 г. в польскую стрелковую дивизию, Польская стрелковая бригада (Brygada Strelcow Polskych), Чешская (киевская) дружина, воевавшая в составе 3-й армии в Галиции, и Чехословацкая стрелкрвая бригада (сформирована в 1916 г.). В двух последних поначалу служили чехи — русские подданные (на Волыни и в некоторых других районах Российской империи проживало до 70 тысяч чехов). Затем в эти формирования стали записывать и пленных чехов и словаков, изъявивших желание сражаться против Германии и Австро-Венгрии. В 1917 г., когда количество чешских и словацких добровольцев в России превысило 20 тысяч, из них был сформирован 1-й чехословацкий корпус, сыгравший впоследствии заметную роль в гражданской войне в России.
Надежду на возрождение единой Польши, только под скипетром Габсбургов, будила в поляках и дунайская монархия. Лидеры польского национально-освободительного движения Ю. Пилсудский и И. Дашиньский вели переговоры с Веной о создании польских добровольческих подразделений в составе австро-венгерской армии. Один из добровольцев, публицист Е. Жулавский, писал в краковской газете в сентябре 1914 г.: «Сегодня мы, польские легионеры, воюющие за свою родину, надеваем на правое плечо, на котором носим оружие, черно-желтую ленту и носим ее без всякого вреда для своих национальных чувств, поскольку это — цвета государства, которое предоставляет своим гражданам множество свобод и вместе с Польшей служит бастионом против восточного варварства». Численность польских формирований, воевавших под знаменами Габсбургов, к концу 1915 г. превышала 20 тыс. штыков. Были сделаны попытки использовать в интересах центральных держав и национально-освободительное движение украинцев, из которых осенью 1914 г. был составлен полк «сечевых стрельцов» под командованием А. Вариводы. (Подробнее о национальной политике Австро-Венгрии в годы войны речь пойдет в следующей главе.)
* * *
1915 год принес центральным державам ряд крупных военных успехов. В начале мая новое наступление немецких и австро-венгерских войск на Восточном фронте наконец-то оказалось победоносным. У Горлице в северной части Галиции им удалось прорвать оборону русских, страдавших от катастрофической нехватки артиллерии и боеприпасов. Одновременно начали наступление немецкие войска в Восточной Пруссии, которые отбросили русские армии за Либаву (Лиепаю) и Шавли (Шяуляй). Русское командование не смогло стабилизировать фронт, началось «великое отступление» 1915 г., длившееся до осени, когда продвижение войск центральных держав было наконец остановлено на линии Рига — Двинск — Барановичи — Пинск — Ровно — Тарнополь. На территориях, оставленных русской армией, прежде всего в Галиции, начались репрессии против тех, кто был, зачастую необоснованно, заподозрен в сотрудничестве с русскими властями или просто в симпатиях к России. Аресты и казни галицийских «москвофилов», впрочем, были зеркальным отображением аналогичных действий русской оккупационной администрации в 1914—1915 гг., когда преследованиям по подозрению в сорудничестве с Австро-Венгрией подверглись десятки тысяч обитателей Галиции, особенно евреев.
Потери русской армии только в Галиции превысили полмиллиона человек убитыми и ранеными. Кроме того, «великое отступление» обошлось России более чем в 3 тысячи артиллерийских орудий, которые и без того были в большом дефиците. Но, может быть, еще большее значение имело деморализующее воздействие событий 1915 г. на русскую армию и общество, значительная часть которого разуверилась в окончательной победе. 1 сентября Николай II сменил великого князя Николая Николаевича на посту верховного главнокомандующего. Решение царя было мужественным, но вряд ли мудрым: он не обладал способностями для выполнения столь сложной миссии.
Впрочем, центральным державам, несмотря на успех, достигнутый на востоке, не удалось добиться конечной цели: поражения России и выхода ее из войны. Правда, в Берлине и Вене верили, что мощь «русского парового катка» теперь сломлена и Россия уже не отважится вести активные боевые действия. Немцы вновь обратили свое внимание на Западный фронт, где затеяли битву при Вердене — беспрецедентную по масштабам, продолжительности, кровопролитности и ничтожности достигнутых результатов. Для Австро-Венгрии же наступление 1915 г. имело и свои негативные последствия: стало ясно, что императорская и королевская армия не в состоянии самостоятельно вести крупномасштабные операции, и лишь помощь немецкой военной машины позволяет австро-венгерским войскам не только удерживать фронт, но и наступать. В самом деле, решающую роль в прорыве русской обороны весной 1915 г. сыграла 11-я немецкая армия, а общее руководство операцией осуществлял опять-таки немецкий командующий, генерал А. фон Макензен. В военном отношении Австро-Венгрия быстро превращалась из равноправного союзника Германии в ее сателлита.
Это подтвердил и ход боевых действий на Балканском фронте. Разгром Сербии, который, по расчетам Конрада и его помощников, должен был стать делом нескольких недель, оказался для монархии недостижимой целью. В ходе кровопролитного сражения на реке Дрина в августе 1914 г. австро-венгерские войска были отброшены противником, потеряв при этом около 23 тыс. солдат и офицеров (сербы — 16 тыс.). Значительная доля вины за это и последующие поражения на сербском фронте лежит на командующем австро-венгерскими войсками на Балканах генерал-фельдцейхмейстере О. Потиореке, оказавшемся совершенно бездарным полководцем. Сам факт назначения на столь высокий пост этого человека, чья халатность во многом способствовала успеху сараевского покушения (см. раздел VIII, главу «Сараево»), многое говорит о кадровой политике австрийских властей. Напротив, сербский «войвода» (главнокомандующий) Р. Путник оборонялся умело и изобретательно.
В результате нового наступления австро-венгерским войскам удалось-таки 2 декабря — в 66-ю годовщину вступления Франца Иосифа на престол — занять Белград, но уже несколько дней спустя мощная контратака сербов снова отбросила незадачливого Потиорека за Дунай. К концу 1914 г. потери Австро-Венгрии на Балканах составляли 273 тысячи человек убитыми, ранеными и пленными. При этом императорская и королевская армия находилась практически там же, где была в начале войны! В Вене злобно шутили: «Знаете, почему император Франц Иосиф ходит сгорбленный, наклонясь вперед? Хочет наконец увидеть Белград, который генерал Потиорек обещал положить к его ногам!»
