Только осенью 1915 г., когда на Балканы были переброшены немецкие войска под командованием все того же генерала Макензена, центральным державам наконец удалось проломить оборону сербов. Этому способствовало и вступление в войну Болгарии, чьи войска ударили сербской армии во фланг и тыл. В декабре 1915 г. Сербия и Черногория оказались оккупированы немецкими, австро-венгерскими и болгарскими частями, а сербская армия после драматического отступления через горные перевалы Албании была эвакуирована западными союзниками на греческий остров Корфу.
К тому времени австро-венгерские войска уже воевали на новом, третьем для монархии фронте — против Италии, которая вступила в войну 23 мая 1915 г. на стороне Антанты. Это решение итальянского правительства объяснялось просто: западные союзники и Россия предложили ему больше, чем центральные державы. Германия, заинтересованная в том, чтобы Италия сохраняла нейтралитет, весной 1915 г. начала распоряжаться не принадлежавшими ей территориями, предлагая итальянцам в обмен на неучастие в войне австрийское Трентино. Вена поначалу не соглашалась с этим, однако 8 марта на совещании руководителей монархии И. Тиса и новый министр иностранных дел И. Буриан вырвали у императора согласие с передачей Трентино. Но этого итальянцам было уже мало: они потребовали окрестности Триеста и далматинские острова, что было для Австро-Венгрии уже чересчур. Переговоры сорвались. 26 апреля в Лондоне было подписано секретное соглашение между Италией и державами Антанты, в котором последние согласились с итальянскими претензиями на Трентино, Торицу, Истрию, Далмацию и архипелаг Додеканес в Эгейском море. Италия, в свою очередь, пообещала в течение месяца объявить войну Австро-Венгрии (но не Германии — это было сделано лишь в конце 1916 г.). Однако между сорвавшейся сделкой с центральными державами и удавшейся — с Антантой была существенная разница: в первом случае Италия могла получить желаемое, хоть и в меньшем объеме, но без войны, во втором — ей нужно было силой добиваться удовлетворения своих аппетитов.
Сделать последнее оказалось непросто. Боевые качества и техническое оснащение итальянской армии оставляли желать лучшего. Фронт в Тироле проходил по высокогорной местности, что давало множество преимуществ обороняющейся стороне и почти никаких — наступающей. Немногим лучше была ситуация на реке Изонцо, которая служила границей между Италией и Австро-Венгрией. Именно здесь начальник итальянского генштаба, фактический главнокомандующий Л. Кадорна задумал прорвать австрийский фронт. Сделать это итальянцам не удавалось в течение двух с половиной лет: дав противнику 12 (!) сражений, они продвинулись вперед лишь на считанные километры. В свою очередь, контрнаступления австро-венгерских войск тоже не имели большого успеха. Правда, в мае 1916 г. по инициативе Конрада была начата так называемая Strafexpedition (карательная экспедиция) — наступление на тирольском участке фронта, призванное «покарать» Италию за предательство. Стороны поменялись местами: теперь австрийцы медленно и с большими потерями продвигались вперед, а итальянцы упорно и в целом успешно оборонялись. Было занято несколько стратегически важных высот и городок Асиаго с окрестностями, но к середине июня наступление выдохлось. К тому же в Галиции вновь пошли вперед русские (см. ниже), и АОК было вынуждено снять с итальянского фронта несколько дивизий. До осени 1917 г., когда к боевым действиям против Италии подключились немцы, обстановка как в Тироле, так и у реки Изонцо существенно не изменилась.
Характерно, что на итальянском фронте практически не было случаев дезертирства или массовой сдачи австро-венгерских частей в плен. Очевидно, эта война выглядела более оправданной и справедливой в глазах всех народов монархии, чем война против России и Сербии. Вот какую оценку боевым качествам противника давало командование 3-й итальянской армии: «Рост доли славянских народностей в личном составе — перед нашим фронтом сейчас находятся 60% славян, 16% венгров, 13% немцев и 11 % румын — может привести к выводу, будто эти части не обладают высокой боеготовностью. Однако действительность убедила нас в том, что славяне, которые на остальных фронтах сдаются толпами, здесь сражаются с особой неуступчивостью. В качестве примера можно привести чехов, которые бились с отчаянным упорством и готовы были скорее погибнуть в [обороняемых ими] горных укрытиях, чем сдаться». Как видим, автор «Похождений бравого солдата Швейка» был не совсем прав, описывая чешских солдат императорской армии как миролюбивых людей, искренне не понимающих, что им делать на этой «чужой» войне... Впрочем, об итальянском фронте Я.Гашек не писал.
* * *
Летом 1916 г. Россия преподнесла центральным державам неприятный сюрприз. Вопреки их ожиданиям, русское командование решило провести наступление, которое оказалось весьма успешным, хоть и не привело к кардинальному изменению ситуации на Восточном фронте. Речь идет о знаменитом Брусиловском прорыве. Он стал частью стратегического плана, совместно выработанного державами Антанты в конце 1915 — начале 1916 г. на двух совещаниях во французском Шантильи, где Россию представлял начальник штаба верховного главнокомандующего генерал М. Алексеев. Предполагалось, что русская армия вновь, как и в самом начале войны, перейдет в наступление, которое отвлечет значительные силы центральных держав и облегчит положение французов и англичан на Западном фронте, где, в свою очередь, будут предприняты наступательные операции. Поскольку к тому времени Антанта располагала определенным численным перевесом на всех фронтах, а экономические ресурсы Германии и Австро-Венгрии были израсходованы в большей степени, чем у их противников, в Париже, Лондоне и Петербурге полагали, что одновременное давление на неприятеля с востока и запада в конечном итоге принесет перелом в ходе войны.
В апреле 1916 г. на совещании русской Ставки в Могилеве был разработан более детальный план операции. Согласно изначальному замыслу, основной удар противнику должны были нанести части русского Западного и Северного фронтов. Несмотря на то, что на некоторых участках, особенно севернее Пинска, Россия имела почти двукратное превосходство в живой силе и определенный, хоть и не столь заметный, перевес в артиллерии, командующие Западным (генерал А. Эверт) и Северным (генерал А. Куропаткин) фронтами были против наступления, считая, что «прорвать фронт немцев совершенно невероятно, ибо их укрепленные полосы настолько развиты..., что трудно предположить удачу». Не исключено, что оба генерала были напуганы недавним неудачным наступлением у озера Нарочь (север Белоруссии), где в марте — апреле 1916 г. русская армия потеряла почти 100 тысяч человек, не сумев сколько-нибудь заметно продвинуться вперед.
В этот момент амбициозный генерал А. Брусилов, командующий Юго-Западным фронтом, которому первоначально отводилась вспомогательная роль во всей операции, предложил взять на себя основную тяжесть наступления. После небывало тщательной подготовки, в ходе которой отрабатывались малейшие детали наступательных действий, его войска 4 июня (по новому стилю) 1916 г. пошли в атаку на укрепленные позиции австрийцев по всей линии фронта. Именно в одновременности наступления и заключалась главная идея Брусилова. В его директиве, разосланной частям Юго-Западного фронта, говорилось: «Атака должна вестись по возможности на всем фронте, независимо от сил, располагаемых для сего. Только настойчивая атака всеми силами, на возможно более широком фронте, способна действительно сковать противника, не дать ему возможности перебрасывать свои резервы». Предписывалось «в каждой армии, в каждом корпусе наметить, подготовить и организовать широчайшую атаку определенного участка неприятельской территории». Таким образом, вместо нанесения главного удара, что позволило бы противнику перебросить на угрожаемый участок максимум имеющихся сил и отразить наступление, Брусилов бил одновременно в нескольких местах. Подобная тактика, вопреки утверждениям самого полководца и его апологетов, не была новым словом в военном деле, однако именно Брусилову впервые удалось применить ее в таких масштабах и с таким успехом.
