Шофер и сейчас не произнес ни звука. Пашка только ощутил, как его мягко вдавило в кресло ускорение, а когда перевел взгляд с болтающегося на зеркале заднего вида крестика на улицу, проклятый опорный пункт, вокзал и жулики уже скрылись за поворотом. Из динамиков лилась легкая инструменталка, сиденья были удобными и мягкими, да и климат-контроль в машине полпреда работал вполне прилично, так что после пережитого стресса и прерванного сна Пашку вновь потянуло на боковую. Моргнул раз, моргнул два, а тут уже водитель выруливает к арке, перекрытой тяжеловесными стальными воротами, а те, как по волшебству, расходятся, пропуская четырехколесный экипаж в хорошо освещенный и уютный внутренний дворик.
– Приехали. Хозяин ждет, – сухо произнес крепыш с переднего сиденья.
Денис Панкратович встретил племянника радушно, ибо был под градусом, да и любимая команда сегодня не особо лажала. Открыв дверь – предварительно убедившись в глазок, что перед ним именно тот, кого он ожидает, – Кочетков-старший впустил Пашку в широкую прихожую.
– Разувайся, – велел родственник. – А то наследишь по паркету, век потом не заполируешь.
Пашка послушно скинул боты без шнурков и, пристроив пожитки на тумбу-ключницу, начал с интересом оглядывать жилище дяди Дениса, в котором, признаться, ни разу и не был.
С родным дядькой, старшим братом отца, у Пашки были отношения сложные. С одной стороны, старший Кочетков ничего плохого ни ему, ни остальным родственникам со стороны отца не делал, однако и общаться Денис Панкратович особо не спешил.
– Тапки бери.
Пашка послушно вставил ноги в предложенную домашнюю обувь и, осторожно переставляя их, пересек прихожую размером с его комнату в Балаково. Потолочные светильники приветливо освещали деревянные панели, а белый до безобразия потолок с зеркальными вставками создавал впечатление, будто квартира у полпреда как минимум в два яруса.
– С чем пожаловал? – вкрадчиво продолжил беседу Денис Панкратович.
– Да вот, на заработки.
– И сразу в тюрьму? Лихо ты, племяша, начал. Тебе бы в девяностые, а то ты, видимо, годом ошибся.
Под впечатлением от несоразмерно богатого жилища дядюшки, младший Кочетков пропустил в словах родственника откровенную издевку.
– Ну да.
– Значит, так, родственник, – взял Денис Панкратович быка за рога, – выгонять тебя на улицу я, конечно, не буду, все-таки не чужие люди, однако и губешку не раскатывай. Ты ведь знаешь, кто я по должности?
– Отец говорил, в политике.
От такой формулировки полпреда перекосило, будто он с маху откусил пол-лимона и заполировал все это острым чилийским перцем. Сказать, что старший Кочетков в политике, равносильно назвать Рембрандта маляром.
– Вроде того. Я человек публичный, всегда на виду. Журналюги только и ждут новость погорячее. Сегодня их в округе нет, моя охрана проверяла, но то редкий день, поверь мне на слово. Они же днюют и ночуют в парадных, прячутся в мусорных бачках. Стервятники, одним словом. Завтра представлю тебя паре знакомых, сыграю хорошего родственника, но на этом все. Ни блата тебе, никакой должности потеплее.
– Дядя Денис, у меня денег нет, – честно признался Пашка.
– Потерял или украли? – спокойно осведомился полпред. Это даже немного Пашку обидело. Ну почему, спрашивается, потерял или украли. Мало ли что. Однако проницательность родственника заслуживала похвалы.
– Ни то, ни другое. Я же вам рассказывал по телефону про жуликов, вот они и обчистили, все подчистую.
– Ладно, – горько вздохнул полпред, отразив на лице страдание и скорбь одновременно. – Денег дам – на первое время и в долг. – Слово «долг» прозвучало во фразе особенно отчетливо. – Хватит, чтобы ноги с голодухи не протянуть. Комнату опять же снимешь, не жить же тебе со мной. Тесно тут.
Пашка с сомнением оглядел огромную квартиру дядьки, а точнее, ту ее часть, что смог обозреть просто, повертев головой, и отметил про себя, что на данной жилплощади можно было бы организовать вполне приличный магазин или автомастерскую, а уж никак не жаловаться на тесноту. В крайнем случае, поскольку уж помещение было жилое и не на первом этаже, тут могли бы без проблем разместиться пара человек. Впрочем, вслух он этого не сказал, но и от денег не отказался. В долг так в долг. Поработать немного, экономить, вот и появятся наличные, чтобы с дядей Денисом рассчитаться.
Отцу Пашка звонить не хотел, в Балаково с работой было туго, а пенсии отставного военного едва хватало, чтобы покрыть коммунальные расходы и закупить продуктов. Да и стыдно было перед отцом в таком признаваться. Сын-то лопух, каких свет не видывал. Едва за порог ступил и тут же утоп по самые уши в самой мерзкой и зловонной луже под названием действительность.
– Спать будешь на диване в зале, – резюмировал Денис Панкратович, и, посчитав, что инструктаж родственника закончен, вновь уселся в кресло.
– Дядя Денис, кушать очень хочется…
Полпред тяжело вздохнул и кивнул в сторону двери.
– Топай на кухню. Может, что в холодильнике и осталось.
Старший Кочетков, по уходе супруги, и вовсе питаться дома перестал, предпочитая домашним разносолам демократичную еду в ведомственной столовой. Так и на виду, и к народу ближе. Не хлебом единым, как говорится…
Однако понятия Дениса Панкратовича и Пашки о пустоте и наполнении холодильной камеры кардинально разнились. Выйдя в коридор, младший Кочетков проследовал на кухню и, обогнув «кухонный остров», устремился к громоздкому сооружению цвета слоновой кости, горделиво, по-хозяйски, возвышающемуся над прочей плюгавой мелочью. Дверца холодильника поддалась с трудом, а там ну чего только не было! Две полки были заполнены нарезкой в вакууме: сыры, мясные деликатесы. Полочки на дверце заставлены стекленными бутылками с соками, молоком и чем-то вроде минеральной воды с импортной наклейкой. В лотке для овощей и фруктов, как ни странно, было не густо. Пашка обнаружил там пару бананов, уже стремительно покрывающихся черными пятнами, да початую упаковку красного винограда. Отдельная полка была отведена под алкогольные напитки: пиво и покрепче – вроде беленькой. В морозильную камеру младший Кочетков решил не соваться и, вытащив несколько лоточков с колбасной нарезкой, немедленно вскрыл упаковку и употребил их по назначению, запивая найденным здесь же пивом из жестяной банки. Пиво было то ли чешское, то ли немецкое, хотя сам Пашка особо не чувствовал разницу. Добротность дядиных запасов была отменная, что тут же подтвердило одобряющее урчание желудка. Под конец нехитрой трапезы решив добить дядины запасы фруктов, Пашка прихватил из холодильника бананы и виноград, а затем отправился в гостиную, где нашел старшего Кочеткова, мерно посапывающего напротив телевизора.
В чужой монастырь со своим уставом, как водится, не ходят. Окинув взглядом залу и убедившись, что если он, гость, будет разбирать диван, то разбудит грохотом сурового хозяина, младший Кочетков бросил тоскливый взгляд на приоткрытую дверь спальни и печально вздохнул. Возвратившись на кухню, Пашка составил в ряд четыре табурета, погасил свет и, забравшись на свое неудобное ложе, подсунул под голову какую-то прихватку. Удивительно, но не успел он закрыть глаза, как в мгновение ока провалился в черный омут сна.