– Видим. – Выражение лица Танка можно было сравнить с изображением вождя пролетариев на старой монете. – И что?
– Чуть дернетесь, пеняйте на себя.
– Госпожа Кропоткина, – оперативник отвлекся от кофе. – Мы – власть исполнительная. Нам что угрожать, что премию выписывать – все едино и перпендикулярно. Однако запись есть, и у вашего патрона может возникнуть резонный вопрос, с чего это вдруг его чудный голос появился в городе, и не просто так, а на записи настолько интимной, что и подумать страшно. Всплывет вопрос, потом начнут искать причину, потом того, кто запись слил, и кто знает, во что это выльется.
Некоторое время секретарь и Танк мерялись взглядами. Пашке даже почудилось, что еще секунду, и искры из глаз у обоих полетят, а может, и дым у кого из ушей пойдет, однако безмолвная дуэль длилась считаные секунды.
– Что вам надо? – нехотя вымолвила красотка. – Говорите, и быстрее. Мое время стоит денег, которых у вас отродясь не бывало.
– Мы касаемо записи, – Танк отодвинул свою полупустую чашку в сторону, скрестил руки на груди и нацепил на лицо приветливую улыбку, – а конкретно, того человека, что беседует с Митиным. Вы его видели?
Эвелина на секунду задумалась.
– Видела, – наконец выдала она. – Разговор этот треклятый произошел в конференц-зале. Обычно шеф принимает гостей у себя в кабинете. Там ни датчиков, ни микрофонов. СБ специально прочесывает его кабинет каждый день в шесть утра, чтобы в этом убедиться, однако Григорий Константинович в этот раз вел себя крайне странно.
– И в чем же эта странность проявилась? – заинтересовался оперативник.
– Детали. – Красотка закусила губу. – Сущие мелочи, но я-то его знаю очень давно и не зря получаю зарплату.
– А если подробней? – продолжал настаивать здоровяк. – Гражданка Кропоткина, вы не опасайтесь. Вашу репутацию данный разговор не подорвет. Доброе имя шефа тоже. Мы тут скорее помочь ему пытаемся.
– Григорию Константиновичу? – две черные изогнутые птицы бровей вспорхнули вверх, и в голосе Эвелины без труда улавливалась ирония. – Не уверена, мальчики. Он сам кому хочешь поможет.
– Но все же.
– Ладно, – на лице секретаря сверкнула до неприличия белозубая улыбка. – Расскажу, что знаю, но если вы решите использовать мои слова в суде по вашему делу, либо каким-то образом вплетете мое имя, со своей карьерой можете распрощаться. Связей у меня в МВД предостаточно.
– Что вы, что вы, – Танк примирительно выставил вперед ладони и добавил в свою улыбку новую порцию позитива. – Как можно грозить неприятностями столь прекрасной даме. Со свой стороны и от лица моего коллеги, мы гарантируем вам полную конфиденциальность. Ну, так что, поможете нам?
– Шеф с утра вел себя вполне обычно, – с места в карьер начала Кропоткина. – Подъем, пробежка, завтрак.
– Вы и о завтраке его заботитесь? – хмыкнул Танк.
– Я забочусь обо всем, что связано с распорядком дня патрона, – холодно парировала Эвелина. – Мне продолжать, или вы дальше будете фонтанировать оригинальными вопросами?
– Извините, – без тени смущения Танк кивнул и сделал неопределенный жест рукой. – Обещают молчать.
– После завтрака он вышел на прогулку со своей собакой, – продолжила секретарь, – однако в ходе этой прогулки он ответил на звонок, и тут начались странности. Любимый пес перепоручен горничной, костюм выбран вопреки рекомендации. Затем срочный выезд в офис банка по маршруту короткому, но не согласованному со службой безопасности. Вопиющее безобразие.
Эвелина оглядела собравшихся, но Пашка с Танком молчаливо ожидали продолжения рассказа. Взглянув на часы, она продолжила:
– Мы прибыли в офис за десять минут до начала рабочего дня. Уйдя к себе в кабинет, патрон приказал никого к нему не впускать, за исключением одного человека. Я поинтересовалась у него, кто же это, на что он ответил странной фразой: «Ты сама все поймешь», – и с этим закрылся на ключ.
Эвелина замолкла и, вытащив из сумочки пачку тонких дамских сигарет, закурила, щелкнув изящной зажигалкой из желтого металла.
Позади послышалось шевеление. Кто-то из сотрудников кафе по неразумению, вероятно, решил предотвратить столь вопиющее безобразие, но парочка бравых парней в костюмах, перехватили несчастного и оттеснив его в глубь зала, быстро объяснили шустрому официанту, что есть соль земли, где раки зимуют и кучу других интересных фактов из народного фольклора.
Кропоткина выпустила в тент-потолок летнего кафе струйку ароматного дыма и, закинув ногу на ногу, откинулась на спинку стула.
– Странности продолжались, – произнесла она с легкой улыбкой. – Через полчаса в приемной появился мужчина средних лет. Хороший костюм, прическа, манеры, но какой-то он был старорежимный.
– А это как? – не сдержавшись, пискнул Пашка.
– Шоколадку принес, – улыбнулась секретарь. – Положил мне ее так на стол и говорит: Эвелиночка, это, мол, вам, к чаю. От другого я бы такого не потерпела, а тут восприняла как должное.
– Вы можете описать гостя? – Танк стрельнул суровым взглядом, призывающим Кочеткова заткнуться.
– Попытаюсь. – Белоснежный ровный лоб красотки вдруг обезобразили морщины. – И не потому, что я его не запомнила. Скорее, таких и вовсе не запоминают. Сначала он мне показался смутно знакомым, как будто видела его когда-то. То ли из моих, то ли из контактов шефа. В офисе немало высокопоставленных лиц бывает. Всех и не упомнишь.
– Может, особые приметы были? – снова не сдержался Драйвер. – Ну, шрамы там, веснушки…
– Юноша, – Кропоткина смерила Кочеткова презрительным взглядом, – я прекрасно понимаю словосочетание «особые приметы», но вынуждена вас разочаровать. Аккуратная прическа, ухоженные руки заметила, когда он свой сладкий презент мне на стол положил, черты лица правильные, даже слишком. Глаза голубые. Все.
– Да уж. – Танк печально вздохнул. – По таким приметам половина Российской Федерации подходит.
Эвелина пожала плечами.
– Может, еще что запомнили?
– Да ничего такого. Он обещал еще зайти, через две недели.
– Постойте, а когда был разговор?
– Полторы недели назад.
– То есть вы хотите сказать…
– Да, мальчики. – Кропоткина хищно усмехнулась. – Вы можете увидеть этого типа, но только без моего участия.
– А как же мы поймем, что это он? – недовольно нахмурился Танк.
– Сообщу, если хотите. Портрет его нарисовать сложно, но вот голос… Такое не забыть. Ровный, правильный, все ударения на своих местах. Но на этом все.
Последняя фраза была сказана таким тоном, что Пашке с Танком стало ясно, что личный секретарь банкира окончила разговор.
Удалилась Эвелина так же эффектно, как и появилась, оставив в воздухе нечто неуловимо сексуальное и запах ментоловых сигарет.
