– С чего вы это взяли, профессор? – хмуро поинтересовался Пашка.
– Все просто, как божий день, – улыбнулся Градский. – Первые действовали в угоду собственной наживе, в то время как те, чьи действия я изучал, работали бескорыстно. Взрывы на энергетических подстанциях, утечки с химпроизводств, сошедшие с рельс скоростные поезда – все это делалось без каких-либо оговорок. Сначала я думал, что это дело рук террористов-параллельщиков, однако требований от них не поступало, денег они не просили, выпустить из тюрьмы политических заключенных не требовали. Они просто уничтожали, планомерно, расчетливо, беспринципно.
Естественно, о своих наблюдениях я счел нужным сообщить своим покровителям, и те не нашли ничего лучше, как захватить одного такого подрывника. Случилось это неожиданно. Просто в один прекрасный момент за мной заехал автомобиль, и меня попросили проехать без лишних вопросов. Беседа с человеком с тысячей лиц произошла в подвале частного дома. Там, в темноте, закованный по рукам и ногам, под прицелом автоматов, он не потерял ни присутствия духа, ни уверенности в себе. Позже мне рассказали, как происходил арест диверсанта. Его снимали с движущегося экспресса одной точечной операцией, в процессе которой погибло двенадцать человек. Еще семь были тяжело ранены и скончались, не доехав до больницы. На человеке в железных браслетах не было даже царапины.
Когда машина подкатила к нужному дому, уже стемнело. Меня провели по гравийной дорожке мимо блокпоста, а также сквозь несколько сканеров, в создании которых принимал участие и ваш покорный слуга. Все они в той или иной мере были предназначены для выявления сторонних излучений и нехарактерных электромагнитных явлений, свойственных объекту без базовой привязки к реальности, а иными словами, для выявления чужака-параллельщика.
Человек в подвале, впрочем, меня удивил. Он не был озлоблен или напуган, разговаривал доброжелательно и вежливо, однако на вопросы мои отвечать не спешил. В предстоящем крушении поезда, который он собирался пустить под откос, параллельщик признался, однако отметил, что так было необходимо и сопутствующий ущерб лишь компенсация.
Я попросил пояснить его слова, однако он ушел от ответа. Битый час мы разговаривали с ним на разные темы, поднимали вопросы политики, искусства, вскрывали набухшие гнойники общественной жизни и клеймили малодушных политиков, и чем больше я с ним общался, тем симпатичнее мне казался этот террорист.
Градский замолчал. Казалось, все, даже охрана банкира, затаили дыхание, слушая старика. Однако чуда не произошло, а уж скорее наоборот, старик выплеснул на них ушат помойной реальности.
– Потом он каким-то чудом освободился, – печально улыбнулся ученый, – и прежде чем его остановили, убил еще десять человек.
Вскрытие не показало ничего необычного, однако та сила, с которой пришелец расшвыривал опытных бойцов спецназа, бросая их по помещению будто малых детей, и скорость, с которой он двигался, заставляли задуматься, а все ли мы делаем так. Возможно, наши методы вскрытия и осмотра не смогли объяснить природу пришельца? Все это в тот момент было не важно. Однако из всего это я вынес одно: кто-то сильный, умный, хитрый и изворотливый проникает в этот мир, чтобы убивать, неся за собой, как флаг, боль, страдания и смерть.
Когда я спросил, как его можно называть, тогда он, пожалуй, единственный раз ответил прямо, без обиняков. Мне даже показалось, что с толикой иронии в голосе.
Прекурсор. На губах пришельца появилась мягкая, располагающая улыбка. И после этого он начал убивать.
Дальнейшие мои исследования привели к неутешительным выводам. Казалось бы, существующие ныне технологии, способные запечатать некий рисунок реальности, раз и навсегда могут закрыть возможность точечного прокола материи для ненужных нам посетителей. Однако прекурсоры не поддались идентификации, и их спектральный след в материи не был похож ни на что другое. Я было хотел сделать программу-блокиратор, и тут пришел к еще одному неоднозначному выводу. Стараясь моделировать рисунок, я выяснил, что подобный код не просто запечатает возможность перехода для конкретных нарушителей, он вообще перекроет возможность перехода в любую другую параллельную вселенную. Понять этот феномен ни я, ни мои коллеги до сих пор не смогли, хотя определенные теории уже имеются и живо обсуждаются в научных кругах.
– Ну, допустим, – Пашка устало кивнул. – Есть такие плохие дядьки, которые приходят и пакостят нам по самое не балуй, однако почему бы не поручить борьбу с ними специалистам? Тот же спецназ, как я понимаю, и стреляет точнее, и бегает быстрее, да и вообще, их это работа – дырки нештатные в головах у неприятеля делать. На что мы-то вам сдались?
– Ну, во-первых, вы имеете опыт в общении с подобными тварями, – вступил в диалог Митин, оттирая старика-ученого с его воспоминаниями и домыслами. – Во-вторых, проще иметь дело с гражданским персоналом. Он мобильнее, имеет более гибкое мышление и способен импровизировать, в то время как бойцы военизированного подразделения закостенели в своем мышлении и действуют согласно той вертикали, которая им привита. Мы щедро платим, очень щедро. Мы даем средства, мы предоставляем возможности.
– Все это безумно интересно, господин Митин, – кивнул Пашка, – Однако поясните мне, недалекому, в чем тут конкретно ваш интерес? Ну, не верю я в ваш альтруизм, уж извините меня за прямоту.
– Извиняю, – пожал плечами банкир, – однако интерес у меня несомненно есть, вы правы, но вам до него не должно быть никакого дела.
Решать, собственно, вам. Никого неволить или принуждать я не собираюсь. Просто предлагаю хорошо, я подчеркиваю, очень хорошо оплачиваемую, хоть и крайне специфическую работу, добросовестное выполнение которой может спасти немало жизней. Быть героем и одновременно зарабатывать деньги – это ли не мечта идиота? Вот мое предложение.
Митин покинул квартиру, забрав с собой охрану и Градского, который скакал за ним, будто преданная собачонка, заискивающе кивая и заглядывая в глаза. На журнальном столике остался клочок бумаги, на котором убористым почерком было выведено число в условных единицах, очевидно обозначающее предполагаемое вознаграждение. Придвинув к себе бумагу, Танк поднял ее, поднес к глазам и подслеповато прищурился.
– Однако, – вдруг присвистнул он и, обернувшись, протянул бумажку Кочеткову.
Цифра, которая была написана уверенной рукой олигарха, превосходила даже самые смелые ожидания.
Ниже под цифрой был указан личный телефон банкира, на который следовало перезвонить, когда Пашка и его товарищи примут решение.
– Байт, – Кочетков отбросил клочок бумаги и перевел взгляд на сидевшего в дальнем углу компьютерщика. – По поводу передатчика, который мы нашли в радио. Мы каким-то образом, кроме оборудования на площадке переброса, можем еще локализовать сигнал?
– Разве только Градский поможет, – виновато развел руками Байт. – Он и, наверное, Митин, с его фондом.
– Тогда кто – за, прошу поднять руку.
Танк поднял руку сразу, то же сделал и Байт, а вот Кали на секунду замешкалась. Казалось, что природная стервозность столкнулась в ней с какими-то изменениями в характере, которые она до сих пор не может понять, и внутренняя борьба заставляла ее идти на непривычные для нее шаги. Наконец, она сдалась и согласно кивнула, после чего Пашка нащупал в кармане свой телефон и, вытащив его, набрал указанный номер.
