С Карелиным Астра обнялась, как с возлюбленным, и ему вовсе не было неприятно.
– Жажда удовольствий – это не так уж плохо! – шепнула она.
Когда самолет поднялся в воздух, набрал высоту и скрылся из виду, еще один человек вздохнул с облегчением – Борисов.
Он допустил две серьезные ошибки: не узнал на фото Осокина и не проверил квартиру на Люблинской улице. Пришлось приложить все силы для улаживания непростой ситуации. Два трупа и дочь Ельцова с любовником в свидетелях. Тут надо было изловчиться!
В первой оплошности начальник охраны себя не винил – вряд ли кто-нибудь, кроме жены, уловил бы сходство между человеком на снимке и хозяином фирмы «Стиль». Феноменальная способность Глории не в счет. А вот с адресом вышла промашка! Впрочем, это еще бабушка надвое сказала. Сунулись бы туда раньше положенного, спугнули бы Ворона. Все происходит в назначенный час и так, как предопределено.
Признаться, Борисов ничего толком в этой истории не понял. Не хотел понимать. Есть вещи, над которыми он предпочитал не задумываться. Так проще! Не думаешь о чем-то, и как будто этого не существует. «Одним вершки, другим – корешки, – говаривал он. – Кому не лень, пусть копает вглубь, а мне и так неплохо. Живу, не тужу; как профессионал – в цене. Чего еще надо?»
Из аэропорта в Москву возвращались порознь. Ельцовы из вежливости пригласили Матвея в свой «мерс», но он отказался – тоже предпочитал независимость.
Потекли день за днем. Карелин с головой погрузился в работу. Бюро получило заказ на два серьезных проекта, и ему приходилось допоздна засиживаться в кабинете. Несмотря на плотный график, он заметил, что все чаще возвращается мыслями к Астре, к трагическим и загадочным обстоятельствам, которые свели их вместе.
В остальном жизнь шла по-прежнему.
Калмыковы помирились. Виталий Андреевич извинился перед женой за глупый розыгрыш и признался, что сутана и распятие – всего лишь костюм Инквизитора, в котором он праздновал Хэллоуин в своем клубе. Пятна на сутане образовались от пролитого вина, а дырочка – от неосторожного обращения с шампуром. Дурачась, кто-то из собутыльников воспользовался им, как шпагой, и едва не проткнул Калмыкова насквозь.
– К счастью, я вовремя отклонился, и пострадала только сутана! – похвастался он.
– Зачем тебе этот жуткий клуб? – возмутилась Лариса. – Я не знала, какие ужасы там творятся!
– Это меня возбуждает, – смущенно сказал супруг. – «Гвалес» дает выход моим мрачным фантазиям. Я чувствую себя накоротке с потусторонним миром, куда рано или поздно мы все переберемся.
– Все-таки ты ненормальный…
– Почему это? Сам Юнг утверждал, что человеком управляют силы, которые обычно не подчиняются ему, и что его духи и боги не исчезли совсем: они просто взяли себе новые имена.
– Ты читаешь Юнга?
– Он излагает дельные вещи. А в «Гвалесе», обрати внимание, отбоя нет от посетителей.
Лариса на радостях пригласила Карелина на ужин и поделилась «открытием»: Калмыков не маньяк – просто пресыщенный жизнью немолодой мужчина, который нуждается в психологическом допинге.
Матвей тоскливо выслушивал ее рассуждения. Неожиданно ему вспомнилась смерть Осокина и последнее слово, слетевшее с его холодеющих губ: «Глупо…»
Ворон имел в виду поступок Степновой, обезумевшей от горя и раскаяния женщины. Он не боялся смерти и хотел сказать, что это ничего не решает.
Дома Матвей достал из шкафа камзол и рубашку Брюса – примерил, задумался. Разве он до конца понял, куда той ночью на Сретенке звала его женщина в отороченной мехом накидке? И что связывает древних кельтов, давно канувшего в небытие царедворца и господина Карелина, инженера, жителя современной Москвы? А ведь есть, существует мистическая нить, соединяющая несоединимое…
Нет, еще не закончилась запутанная и таинственная история с венецианским зеркалом – Двойником, Алруной или как кому угодно будет его назвать.
– Баронесса оказала тебе плохую услугу! – сказал Астре Ворон.
А он слов на ветер не бросает…
