— Вероника? А ты как здесь?
— Да вот, за молоком зашла… Как ты себя чувствуешь?
— Как видишь… распух весь, жена тоже приболела, пришлось самому в магазин.
— Ты что же — живешь здесь?
— Да, практически в соседнем доме.
— Надо же… — протянула Ника, — а я и не знала. А я прямо в этом живу.
— В этом? — переспросил Филонов. — Снимаешь?
— Да. Я же не москвичка, нет у меня здесь недвижимости, — улыбнулась она.
— Значит, мы соседи почти, — Филонов толкнул свою тележку, — я и не знал.
— Да я тоже не знала.
— Ну, как там в редакции? Тихонов что-то не звонил еще, — спросил Филонов, продвигаясь в хлебный отдел.
Ника пошла за ним, чувствуя, как дразнит ноздри запах свежей выпечки. «Вот черт, сейчас ведь куплю и нажрусь, — печально подумала она, в то время как рука безвольно взяла со стеллажа хрустящий теплый батон с чесноком. — Да и черт с ним».
— Нормально все… было, — выдавила она с запинкой, — пока Луцкий не приехал, а за ним следом — полиция.
— Полиция? — удивленно повторил Филонов, останавливаясь. — Зачем?
— За Луцким. Его прямо из редакции и забрали.
Филонов пригладил волосы, потер щеку, потом потряс головой, словно стараясь вытряхнуть полученную информацию:
— Ничего не понял. Луцкого задержали? За что?
— Говорят, подозревают в убийстве жены.
— Чушь какая-то… — пробормотал Федор. — Они с женой давно вместе не жили, с чего бы ему ее убивать?
— Не жили? Тогда странно… — протянула Ника, посматривая на булочки с марципаном и корицей.
— Вот-вот…
Справиться с собой не удалось, и Стахова малодушно опустила в тележку три булочки, а заодно и пару пирожков с капустой. «Ну, что за характер? Почему нельзя взять и выложить все обратно? Ведь нажрусь же! И даже на завтрак не оставлю — так и буду в кухню шастать, пока все до крошки не съем!» — Ругая себя, Ника шла вслед за Филоновым к кассе. Уже рассчитавшись, Федор подождал ее, и они вышли на крыльцо вместе.
— А ведь действительно странно, да? — задумчиво проговорил Федор, глядя поверх Никиной головы. — Луцкий зачем-то приехал к нам — и тут же полиция появилась. Разве они могли знать, где он будет? История тянет на детектив, тебе не кажется?
Ника только вздохнула. Она уже отлично знала, как именно проведет сегодняшний вечер и, возможно, часть ночи.
Глава 11
Детективная история
Сплетен хватает ровно на семьдесят дней.
Японская пословица
Интернет, к ее удивлению, пестрил фотографиями жены Луцкого — высокой стройной шатенки с ослепительно-открытой улыбкой. Так не улыбаются записные красавицы с фарфором во рту, эта улыбка — естественная и располагающая, с такой женщиной мгновенно хочется общаться, слушать, что она говорит, смеяться ее шуткам. Среди жен олигархов, по Никиному разумению, такие женщины были редкостью. Можно сказать, что Наталья Луцкая являлась как раз таким исключением. Все, что смогла найти о ней Ника, было только положительным — ни в каких скандалах дама замечена не была, слишком напоказ свою жизнь не выставляла, не имела акаунта ни в каких соцсетях и не забрасывала интернет-пространство снимками каждого своего вздоха, как часто делают другие представительницы этого круга. Единственное, что удалось выяснить, так это то, что Наталья любила бриллианты и владела неплохой и довольно редкой их коллекцией. Там были не просто украшения с камнями, а именно сами камни — редкие, немалой цены. Но никаких фотографий опять же не имелось — все это были лишь комментарии подруг и высказывания дамы-ювелира, через которую Луцкая приобрела большую часть коллекции.
— Странная тетка какая-то, — пробормотала Ника, сжимая пальцами переносицу и дотягиваясь до стакана с молоком, — другая на ее месте уже бы триста фотографий выложила, а эта, видно, умная — понимает, что в интернете полно охотников до чужого добра. Так и воров на квартиру навести недолго. Хотя вряд ли она их дома хранила… Я бы точно сейф арендовала — так надежнее.
Она встала из-за стола, размяла затекшие ноги и вышла на балкон. Хотелось курить, но валявшаяся тут же на столике пачка оказалась пуста, и Ника выругала себя за забывчивость — была в магазине и не подумала о сигаретах.
— Л-ладно, — мстительно сказала она, входя в кухню, — не купила сигареты — тогда жри, не пропадать же добру.
От купленной выпечки остался только один пирожок, вот его-то Ника и съела, запивая молоком прямо из бутылки. Мысль о коллекции бриллиантов Луцкой почему-то прочно засела в голове и не желала оттуда исчезать.
— Дались мне эти камни, — пробормотала Стахова, снова садясь за ноутбук, — ну камни и камни… кто-то картины коллекционирует, а кто-то — бриллианты, у каждого разные возможности… Но почему, почему я никак не могу отделаться от мысли об этих камнях?
От напряжения заболела голова, и Ника, чтобы не усугублять, выпила таблетку и легла. Стрелки на часах приближались к половине пятого, и спать осталось всего ничего.
Неприятности начались с самого утра. Проспавшая Стахова не удосужилась выглянуть в окно, а потому оказалась на улице без зонта, в тонком комбинезоне и босоножках — прямо среди луж и мелкого моросящего дождя. Возвращаться не хотелось, однако перспектива простудиться и слечь как-то не радовала, потому, вздохнув, Ника открыла подъездную дверь и пошла к лифту. Наскоро сменив неподходящую одежду и обувь на джинсы, рубашку и кроссовки, а также прихватив зонт и ветровку, она снова вышла на крыльцо. Бросив взгляд на часы, поняла, что непременно опоздает, и хорошо, если летучка будет не у Тихонова, а у Филонова. Хотя, если судить по вчерашнему виду Федора, вряд ли он приедет на работу. На всякий случай Ника позвонила Тихонову и сказала, что немного задержится. Тот поворчал, но разрешил. Такие вольности себе обычно позволяли в редакции почти все, кто не боялся ненароком вывести из себя Саныча. Тот всегда долго терпел подобное разгильдяйство, однако потом мог взорваться и начать орать на таких децибелах, что виновнику долго не хотелось опаздывать. Филонов в этом смысле был более лоялен, делал скидки на то, что многие далеко живут, и на прочие мелочи. К сожалению, этим часто пользовались не особо добросовестные сотрудники редакции. Но и тут на сцену выходил Тихонов со своей знаменитой палкой. Когда-то давно он попал в серьезную аварию и теперь иногда был вынужден пользоваться палкой для опоры — когда искалеченная нога давала о себе знать. Эту же палку он использовал в качестве аргумента в разговорах — хотя ни разу, разумеется, не применил. Но Ника почему-то не сомневалась, что может…
В метро было душно, людской поток сразу подхватил Стахову, и она едва успела встроиться в ту колонну, что двигалась в нужном ей направлении. Ее буквально внесли на эскалатор, точно так же переместили на платформу, а затем затолкали в переполненный вагон. «Обожаю это ни с чем несравнимое чувство товарищеского локтя в районе собственной печени, — подумала Стахова, стараясь отвернуться от стоящего вплотную похмельного джентльмена. — Как же ты надрался-то вчера, любезный… Умереть же от выхлопа можно». Тот, видимо, углядел брезгливое выражение, мелькнувшее на Никином лице, и пробормотал:
