— Мне нужно как можно подробнее узнать о сыне Натальи Луцкой. И о том, от кого вы об этом узнали, ведь, насколько я поняла, о существовании этого парня не знала даже близкая подруга Натальи Людмила.
Павел взял свой бокал и сделал большой глоток. Ника ждала и не могла понять, почему он медлит с ответом, ведь ничего нового она не спросила — просто попросила уточнить то, о чем и так уже была осведомлена.
— Понимаете, Вероника… когда мы разговаривали в прошлый раз, у меня была одна установка от заказчика… — помявшись, проговорил детектив и снова умолк.
«А сегодня ты побывал у него, выложил полученную информацию и получил совершенно другую установку — ни с кем об этом не говорить», — мысленно закончила за него фразу Стахова и тоже попробовала вино, оказавшееся чуть кисловатым и прохладным.
— Павел, я ведь не прошу рассказывать мне то, что не касается напрямую заданного мной вопроса, — вкрадчивым тоном сказала она вслух и посмотрела детективу в глаза, чуть прищурившись, — мне совершенно неинтересны тайны вашего заказчика. Я всего лишь хочу узнать, у кого вы добыли информацию о сыне Луцкой. Кроме того, я ведь тоже работаю на вашего заказчика, и встречались мы с вами по его просьбе, не так ли?
Павел колебался. Ника чувствовала, что сейчас нужно немного подтолкнуть его — и все. Она протянула руку, положила ее как бы невзначай на сжатый кулак детектива и проговорила:
— Паша… я дам вам честное слово, что не использую ничего, что могло бы повредить вам лично. Я умею держать слово, у меня очень хорошая репутация в журналистских кругах… Ну, помогите же мне, пожалуйста…
Это была правильная тактика, Ника почувствовала это мгновенно — кулак Павла, накрытый ее ладонью, медленно разжался, а лицо стало мягче:
— Хорошо. Вы толкаете меня на нарушение принципов, Вероника, но… я почему-то не могу вам отказать.
«Ай-я-яй, Стахова, да ты стала использовать особенности своего пола для получения информации! Какой ужас», — подумала Ника про себя, не переставая улыбаться:
— О, я знала, что вы непременно поможете! Вы производите впечатление человека, который не оставит женщину в трудной ситуации. Мне важно знать правду, чтобы статья вышла такой, какой ее хочет видеть заказчик — ну, не хватало еще публикации непроверенных данных, правда?
Павел широко улыбнулся и накрыл ее руку своей:
— А вы умеете уговаривать. Вероника. Только у меня просьба — давайте сперва поедим, я умираю от голода.
— Конечно, — согласилась она.
Мясо оказалось великолепным, и Ника с удовольствием съела все, вспомнив, что с утра так и не позавтракала — то разговор с Тихоновым, то работа, то сборы. Так что обед пришелся весьма кстати. Закончив с мясом, Ника сделала еще глоток вина и откинулась на спинку дивана. Павел, хоть и казался увлеченным едой, на самом деле украдкой поглядывал на собеседницу, и она чувствовала эти взгляды. В них сквозило любопытство.
— Скажите, Вероника, вы ведь не замужем? — решился он наконец.
— Нет, не замужем, — спокойно ответила она, — правда, не думала, что это заметно внешне.
— Я за свою карьеру повидал множество дел о неверных мужьях и женах, потому имею некоторый опыт, так сказать.
— Понятно — «у вас взгляд незамужней женщины», как сказал бы мастер на все руки Гоша? — улыбнулась Ника, вспомнив известный советский фильм.
— Нет, дело не во взгляде. Я даже не знаю, как это объяснить, но вы не производите впечатления женщины, обремененной семьей. И в связи с этим я осмелюсь спросить — какие планы у вас на вечер?
«Опа! Приехали. Он решил за мной приударить? Как-то не в ту сторону пошло мое кокетство. Надо срочно спасать ситуацию».
— Сегодня я собираюсь закончить первую часть статьи — разумеется, с вашей помощью, — улыбаться она перестала, но это не смутило Павла:
— Хорошо. А завтра?
— Я не загадываю так надолго. И вообще — давайте вернемся к этому после того, как обсудим то, что собирались, можно?
Детектив вздохнул и притворно опечалился:
— Вот так всегда! Едва я встречаю женщину, с которой хотел бы провести вечер, как она оказывается неисправимым трудоголиком. Это уже становится совершенно несмешным. Но я вынужден уступить — давайте о делах.
— Меня очень интересует вопрос: от кого вы узнали о существовании сына у Натальи Луцкой? — Ника мгновенно отбросила все свое кокетство и стала собой прежней — цепкой, жесткой и внимательной к мелочам.
— От ее матери — все, по-моему, очевидно.
— Да… как-то я не подумала… — пробормотала Ника. — Получается, что вы ездили к ней? Насколько я знаю, она живет где-то в Мурманской области?
— Да, я был у нее через сутки после смерти Луцкой.
«А самого Луцкого арестовали как раз утром в этот день. Значит, Бальзанов сразу заподозрил неладное, раз нанял детектива в такое короткое время».
— А вы не помните, как мать отреагировала на известие о смерти дочери?
— Ну, когда я приехал, она уже знала. То есть при мне она вела себя уже адекватно — спокойно рассказывала, отвечала на вопросы.
— И вам не показалось, что это странно? — спросила Ника. — Я вот почему-то думаю, что смерть единственной дочери выбивает мать из нормального состояния куда сильнее, чем на пару часов. Мне кажется, вряд ли на следующий день человек способен связно соображать и спокойно беседовать с кем-то.
Павел внимательно посмотрел на нее, на непонятные значки, которые Ника рисовала в блокноте, сделал еще глоток вина и продолжил:
— Не знаю, что вы имеете в виду, Вероника, но разные люди в одинаковых обстоятельствах и ведут себя по-разному. Мать Натальи — хирург, а эта профессия накладывает определенные отпечатки на характер и поведение. Думаю, что смертей она видела предостаточно.
— Но не смерть единственной дочери! — настаивала Ника, которой такое поведение казалось странным. — Для матери потерять ребенка — самая большая трагедия в жизни, разве вы не согласны? И неважно, какого возраста ребенок.
— Ну, у меня нет детей, я не могу применить к себе подобную ситуацию, — развел руками детектив. — Я только не понимаю, к чему вы клоните, Вероника?
— Да ни к чему я не клоню, просто пытаюсь понять, — уклонилась Стахова, у которой с каждым словом крепла уверенность в том, что все ее подозрения понемногу находят подтверждение. — Ладно, оставим тему моральных мучений. А как именно она вам про сына Натальи сказала?
Павел наморщил лоб, вспоминая, потер переносицу и ответил:
— Да вот как-то вроде «теперь Эдинька временно без поддержки остался». Я, понятное дело, уцепился — потому что никого с таким именем в окружении Луцких не знал. Тут она и рассказала. Правда, очень просила сохранить все в тайне — мол, Наталья ей не простит.
«А почему, интересно, «временно»? Вот я бы за это уцепилась — мать умерла же, значит, больше рассчитывать парню не на кого, кроме бабушки. Что это значит — «временно»? Или Наталья оставила камни матери? Может, успела как-то реализовать, а деньги передать ей? Господи, опять загадки! Какая-то бесконечная шарада, только одно распутаешь — тут же новые узлы».
