А отец… отец, только потеряв дочь, осознал горечь истинной утраты и далеко, о, далеко не сразу – еще и собственный эгоизм и равнодушную черствость. Безумие причудливого свойства поселилось в душе несгибаемого лорда. Почему-то он оставил свет и взялся самолично ухаживать за фруктовым садом у дома, где любила гулять его доченька. Почему-то ему казалось, если хранить сад, то его девочка когда-нибудь вернется домой. Он охранял его как святыню, как частицу родной крови, потому так взбеленился, стоило услышать треск ломаемой ветки.
– Она не вернется, слишком боится вас и этого мрачного дома, – повернув голову в сторону потрясающего тростью лоана, промолвила Ника. – Но она счастлива! У Катиолы двое детей, близнецы, рыжие, как отец, а глаза синие, мамины…
Старый лорд прекратил потрясать тростью и застыл как статуя, будто прибитый макушкой к небу, а пятками к мостовой. Безумие стекло с него мутной, грязной водой, оставляя острое ощущение одиночества. А потом старик хрипло каркнул вслед альсору, уносившему девушку:
– Я отдал бы им все!
– У нее и так есть все и весь мир в придачу, – тихо, однако старик расслышал, проронила Вероника.
– Я хочу найти ее, скажи, где искать? – Опираясь на трость, прихрамывая, старый Негал, не обращая внимания на зевак, спешил вслед за той, кто знала о судьбе его дочери.
– Она не вернется, – задумчиво, покачиваясь на волнах дремы, снова выдохнула Видящая.
– Скажи! Мне очень надо! – в запале воскликнул старый лорд.
– Надо? Зачем? – Отстраненное любопытство вкупе с недоумением прозвучало в мечтательном голосе девушки. – Опять загнать ее в клетку из стен и запретов?
– Нет, я… я клянусь, нет, я только хочу сказать своей девочке, что люблю ее, попросить прощения. И внуки… Я хочу увидеть внуков! – прохрипел Негал.
Пытаясь нагнать размеренно шагавшего Эльсора, он почти бежал и в результате подвернул ногу. Трость угодила в выбоину и выкрутилась из руки. Старик тяжело рухнул на колени и взмолился:
– Пожалуйста-а-а!
Этот крик словно вскрыл старую загноившуюся рану, вычистил ее, убирая всю ложь и притворство перед миром и перед самим собой. Пепел на миг приостановился, а Ника, прежде чем заснуть по-настоящему крепко, сказала:
– Вы встретитесь с дочерью в Оирон-Тае, поезжайте туда. Встретитесь, если будете думать так, как сейчас.
– Буду, лоана, непременно буду, пусть улыбаются тебе Плетельщики Судеб! – Старый лорд нашарил трость и попытался встать. Дарет подскочил к нему и помог подняться. Старик вцепился в локоть наемника с недюжинной силой.
Что-то спросил. Ни Ника, ни Эльсор не слыхали, как не слыхали и ответа наемника. Он в несколько шагов догнал уходящих и снова пошел рядом. Притормозившая было карета вновь тронулась вслед за привередливыми пассажирами, отдавшими предпочтение двум ногам вместо четырех колес с рессорами.
Глава 16
Знакомство с Владычицей
Ресницы Видящей опустились. Очевидная реальность сменилась обрывками грез. Мало-помалу сладкая дремота перешла в глубокий целительный сон. Достаточно крепкий, чтобы громкие негодующие крики разбудили спящую отнюдь не сразу. Однако ж все одно разбудили.
– Что с ней случилось, Пепел? Отвечай! Или это сделал ты?! – Возмущенный возглас Глеану прозвучал, кажется, над самым ухом.
Ника с трудом продрала глаза. Она по-прежнему лежала на руках Пепла, вот только альсор стоял на одной из ступеней очень широкой беломраморной лестницы, плавной дугой уходящей наверх, к величественному и прекрасному зданию – дворцу Владычицы Альрахана. А к альсору, через ступеньки, скачками несся Глеану. Грациозно, кто ж спорит, но не так, как подобает аристократу. Больше всего его летящие прыжки походили на бег бросившегося к добыче хищника. Инзор, по-видимому, уже успел высказаться и теперь просто бежал рядом с братом, сцепив зубы.
– О, тебя тоже не так поняли, лоан, – раздался откуда-то сбоку ироничный голос Дарета, оценившего недоразумение по достоинству.
Громко оправдываться Эльсор не рисковал, опасаясь разбудить спящую девушку, а парочка взволнованных родственников готовилась обрушить на голову преступника бурю негодования. Пепел зашипел в досаде, и за спиной у него вновь выросли крылья, укутывая, прикрывая надежным пологом отдыхающую Нику и прикорнувшую на груди у девушки собачку.
– Тихо, альсоры, не судите сгоряча. В порядке лоана, умаялась только, – послышался увещевающий голос наемника. – Спит она.
– Уже не сплю, – попыталась возразить Ника, отводя от лица нежный шелк крыла Эльсора. Крыла, способного обрести твердость пуленепробиваемой стали и остроту меча из оной. Девушка откуда-то знала это, узнала только что или знала всегда.
– Разбудили, – неодобрительно проворчал Пепел, и крылья его истаяли хлопьями тумана. Были и, опа, нет.
– Я все равно уже выспалась, – постаралась оправдать Льда и Искру Ника, попыталась было слезть с рук Пепла, но, поскольку ее не пустили, просто изменила позу, внимательно оглядывая подбежавших мужчин. – Как вы? Эльсор говорил, были ранены?
– Здоровы, – отмахнулся Глеану, откидывая с лица ужасно запутавшиеся пряди золотых волос – неотъемлемый атрибут и признак душевных переживаний.
– Хорошо, – облегченно выдохнула Ника. Наверное, если бы альсоры серьезно пострадали в схватке с гроахами, то не стали бы носиться по ступеням, а лежали бы в лечебнице.
Глеану продолжал принюхиваться и успокаиваться не спешил. К привычно дивному аромату Ники добавились опасные металлические нотки, заставляющие альсора нервничать. Искра, первым сообразив, что девушка правды о своем самочувствии не скажет, обратился напрямую к Пеплу:
– Что с ней?
– Помотало в портале, женские дни, голодная, укачало в карете, – не стал скрывать Эльсор.
От такой откровенности Ника залилась густым румянцем и еще сильнее затрепыхалась, пытаясь оказаться на земле. Проснулась Шотар и негодующе тявкнула.
– Остолопы! Эльсор, отпусти малышку, я о ней позабочусь! – послышалось слева из-за спин мужчин восхитительное сопрано. Бесцеремонно отпихнув с дороги альсоров, к Нике шагнула статная брюнетка с сияющими сапфировыми глазами – Гилиана, сама Владычица Альрахана.
Такие роскошные платья Ника не видела даже в кино. Верхнее – глубокая предвечерняя синь, нижнее – лазоревая голубизна, пена кружев стоячего воротника, где нежилась лебяжья шея, и рукавов, в которых утопали пальчики, унизанные перстнями. И украшения: наверное, золото, алмазы и сапфиры, – идеально гармонирующие с туалетом.
О, Ана, как и описывала неоднократно на страницах своих книг Соколова, была прекрасна. И сейчас осторожно опущенная на ступеньки девушка могла любоваться героиней книг воочию, широко-широко раскрывая удивленные и восхищенные глаза.
«Так вот ты какая, Гилиана!!!» – новогодней гирляндой светилась в голове девушки мысль.
