– Мама была права! Сегодня ты будешь блистать новым бриллиантом в короне Альрахана! – возвестил Инзор с широкой улыбкой и нежно коснулся губами ладошки девушки.
– В короне Альрахана уже столько камней прекрасной огранки, – не осталась в долгу Ника, даря альсорам взгляд, исполненный самого искреннего восхищения, – что нового камешка могут и не заметить. Да и лучше бы не заметили.
– Почему? – потребовал ответа Эльсор.
– А зачем? – пожала плечами Ника и как на духу выложила все сомнения: – Как человек с Террона, я вряд ли буду интересна вашим дворянам, а как Видящая… я же то и дело что-нибудь не то ляпаю, такое, после чего меня или убить, или ударить хотят. А если еще и танцевать придется, так полная… феерия выйдет: ноги все оттопчу и гадостей наговорю. Зарекутся лоаны на балы к Владычице ездить, а мое имя и вовсе анафеме предадут.
– Мама будет только рада! – рассмеялся Глеану, подхватывая девушку под локоток и направляясь к дверям. – Я про «зарекутся», а за остальное не бойся, ты – альсорана, член семьи Владычицы, никто и намеком тебя задеть не посмеет!
– А если тебя кто-то попробует тронуть, умрет раньше, чем Плетельщики узелок на нити Судьбы завяжут, – пообещал Пепел.
– И вообще, Лед нам тут сказал, ты ногу вывихнуть вознамерилась, а мы-то мечтали танцевать с младшей родственницей! Это предательство, Ника! – Инзор сделал вид, что обижен. – Нам снова от девиц отбиваться, а ты в тенечке прохлаждаться будешь!
– Могу сломать ногу тебе, – великодушно предложил Пепел с самым серьезным видом, и лишь смешинки, пляшущие в серых глазах, намекали на то, что альсор шутит.
– Не надо, – поспешно отказался Искра. – Я лучше проявлю трепетную заботу о младшей родственнице и в тревоге за ее здоровье не отойду от нее ни на шаг весь вечер!
– Ты украл мой план! – возмутился Глеану, подхватывая Нику под свободную руку.
– Кто чей, брат! Кто чей! – рассмеялся Инзор. – И вообще, тебе этому плану следовать нельзя категорически!
– Почему? – продолжил возмущаться Лед, выгибая правую бровь и чуть театральным жестом откидывая назад волосы.
– Ты у нас главный сердцеед! – понизив голос и даже оглядевшись, не подслушивает ли кто, по секрету дал справку златоглазый альсор. – Посему просто обязан, коль Ника не желает привлекать к себе излишнего внимания, отвлекать его на себя, обвораживая и очаровывая всех лоан в бальном зале от пятнадцати и старше!
Глеану насмешливо фыркнул, сердиться, пусть и в шутку, на брата не получалось. Он одним махом и комплимент ему сделал, и под свою позицию подвел прочный фундамент логического обоснования. Впрочем, это вовсе не означало, что Лед собирался действовать именно по плану оттягивания внимания на себя. В конце концов, дамам не повредит иной раз остаться и без его галантного общества! Больше ценить будут!
– Собаку берешь с собой? – уточнил без удивления Эльсор, вроде как помечал в списке: лоана Вероника – одна штука, собака-нюхачка – одна штука.
Шотар, сидевшая на руках девушки так тихо, что ее можно было принять за оригинального дизайна муфточку, приподняла ушко. А ну как ее все-таки соберутся оставить и пора начать возмущаться?
– С собой, – твердо ответила ответственная собаковладелица, слушая шутливую перебранку, затеянную братьями.
Ника сама не заметила, как перестала мандражировать перед явлением в бальном зале напоказ родовитым лоанам Альрахана. Справа и слева шли Лед и Искра, спину прикрывал Пепел. Разве мог задержаться страх, когда раздавались голоса мужчин, а их надежные руки поддерживали, мягкая прядка золотых волос Глеану щекотала шею, а золотые глаза его брата светились искренним участием. А ведь впереди, в зале, была и Ана, Владычица, чья магия, пронизывающая мир, не позволит случиться неприятностям!
Сам момент приближения к бальному залу не прошел мимо внимания дебютантки только потому, что она еще издали увидала говорливый ручеек нарядных гостей, вливающийся в белые двери с сине-золотым гербом Альрахана.
«Бальный зал там!» – догадалась Ника и снова заволновалась, но уже не так сильно, больше для порядка. Вроде как в первый раз, когда что-то происходит, волноваться положено человеческой природой.
Хотя… В некотором роде она и не в первый раз входила в огромный овальный зал, сверкающий хрустальным светом многочисленных люстр на высоком потолке с лепниной. Белый, золото и синь – эти цвета гармонично сочетались в оформлении и отделке помещения, как и виделось Веронике в воображении, когда она описывала читателям балы во дворце. Золотой мрамор плит, уложенных так искусно, что они казались одной монолитной плитой-узором, высокие алебастровые колонны, золотые, синие портьеры и белые облака тюля на высоких окнах, мебель (кресла, стулья, маленькие столики, группирующиеся у стен), виньетки-барельефы – все было уместно, пышно и именно так, как подобает для бального зала Владычицы.
Ника засмотрелась на красоту, представшую не перед внутренним взором, а наяву, на яркую и шумную толпу гостей и оступилась на ступеньке небольшого подиума-входа совершенно натурально, даже самым натуральным образом подвернула левую ногу.
Этой многострадальной конечности никогда особенно не везло, или, напротив, везло с регулярными травмами. Первый раз нога подвернулась еще в детсадовском детстве, когда Ника неслась через лес на даче, догоняя маму, второй – в школьном дворе при банальной игре в классики. Третий раз попало по-крупному, уже в институте. Тогда Ника просидела, вернее, прохромала на больничном почти два месяца с растяжением. Так что ситуация оказалась в общем-то привычной, боль прострелила ногу, Ника коротко вскрикнула, повисая на руках альсоров. Шотар всеми лапами молча вцепилась в хозяйку.
Тут же сзади девушку подхватил Пепел. Подхватил сразу на руки, отбирая у братьев, и торжественно понес, как воин стяг, как победитель лавровый венок, к удобному, пока еще пустующему креслу у стены в уютном уголке.
Встревоженно и заинтригованно зашумел зал. Те, кто пропустил щекотливый момент, украдкой выясняли у тех, кто видел: а что, собственно, случилось? Те, кто видел, разделились на тех, кто понял, что видел, и тех, кто сворачивал теперь шеи, пытаясь определить, а что именно они видели. Скандал? Не скандал? Шутка или трагедия?
Гилиана, рассекая море подданных, как величественная каравелла, стремительно приблизилась к сидящей Нике и сыновьям, окружившим девушку живой стеной.
– Что с ногой? – заботливо справилась Ана.
– Подвернула, – виновато призналась Ника.
Гилиана недоверчиво прищурилась, и девушка, чувствуя себя так, будто ее в подвальчик папаши Мюллера под яркую лампочку притащили, почти радостно – ничего выдумывать не пришлось! – подтвердила:
– Честное слово, оступилась. На зал засмотрелась и забыла про ступеньки. Вот и подвернула. Я нечаянно! Посижу немножко, и все пройдет, со мной такое бывает!
– Мы позаботимся о Нике, мама, не беспокойтесь, – галантно пообещал Глеану, приложив кончики пальцев к груди, и сопроводил слова коротким поклоном.
