Лисардан, не снявший праздничных одежд после бала, где представляли лоану Веронику, стоял у окна. Посол невидящим взглядом смотрел на два клочка серого пергамента, испещренные секретным кодом. Оставалось только скрипеть зубами. От него хотели невозможного. И не исполнить сие желание – значило утратить статус, положение при дворе, достаток и даже милость Сарстисара. Столько неприятностей от одного маленького письмеца, которое узарец полагал чистой формальностью и, что греха таить, был почти уверен, что его донесение вряд ли удостоится прочтения. А если и будет прочтено, то не привлечет особого внимания. Он катастрофически ошибся в расчетах!
Как подобраться к Видящей Альрахана, за которую готовы растерзать любого три альсора с Владычицей в придачу? Как сделать это так, чтобы гнев альраханцев не пал на Узар? Попытка убрать лоану Веронику чужими руками провалилась, и он, посол, сейчас любуется красотами ночи лишь потому, что взор Видящей не касается чуждых Альрахану созданий.
Хитроумие Лисардана пасовало перед невыполнимостью задачи. Он перебирал варианты, отбрасывая их один за другим, перетряхивая, как коробку с игральными призмами, но почему-то был уверен: стоит сделать бросок, и выпадет четыре тройки – самая неудачная из возможных комбинаций.
Да, сама девушка не показалась ему какой-то особенной или значительной. Все-таки от Видящей он подсознательно ожидал чего-то большего, чем попытки пропахать носом пол на первой же ступеньке в бальную залу. Молоденькая, тощенькая, одета, правда, со вкусом. Так откровенных дурнушек в неподходящих туалетах на балу не было вовсе! К тому же девочка альсорам чуть ли не в рот смотрела, доверчиво, как собачка на нее саму. Словом, не Видящая – пророчица высокой судьбы мира, а этакий цветочек тепличный. Даже зубки показала лишь раз, когда ее открыто оскорбили. Нет, опасной эту девочку посол не считал. Но как выцарапать ее из-под носа о-о-чень опасных сыновей Гилианы, придумать не мог. Потому и перебирал вариант за вариантом, отметая один за другим.
Нечего было думать добраться до девушки во дворце Владычицы. Один из дозволенных амулетов, носимых послом, даровал возможность видеть охранные плетения чар. Против такой крепости все изобретенное узарцем было не весомее комариного чиха. Значит, следовало рассчитывать лишь на план, предполагавший выход Видящей в город. Вдобавок ситуация осложнялась тем, что заполучить объект надлежало в живом виде. Птички тут помочь ничем не могли. Отметались также кинжалы, стрелы, дротики, иглы и прочие смертоносные средства удаленного действия. Будь Лисардан менее опытен и выдержан, пожалуй, сейчас не теребил бы, а выдирал волосы.
То ли нежный свет звезд, то ли дуновение благоуханного ветра сеаля, то ли именно перебор косиц, массировавший голову и вызвавший приток крови, помог, но узарца осенила бредовая идея. Возможно, глупая, опасная, но дающая призрачный шанс на удачу. Там, где в дело могли встрять альсоры и Гилиана, рассчитывать на стопроцентный успех не приходилось, даже обладая силами и знаниями весьма специфического рода.
Он недаром носил свое имя, чуткий слух и обоняние издревле были талантами, передававшимися в семье по наследству. Если для их создания в свое время и применялась магия, то теперь уже это не имело значения. Дар вошел в плоть и кровь, он не зависел от волшебной подпитки, каковой лишались маги, пересекшие границу Альрахана. Именно поэтому послом в мир Владычицы стал он, Лисардан.
О своих преимуществах мужчина не распространялся и смог нынче заполучить знания из источника, не предназначенного никому, кроме избранных. Лисий слух не подвел Лисардана. Небрежный разговор между Видящей и альсорами о нежданном наследстве и глупом распоряжении оным оказался бесценен.
Приняв решение, интриган начал действовать. Нет, на сей раз он не пошел к птицам. Посол спустился со второго этажа здания вниз, на первый, а потом еще ниже. Слуги спали. Даже те, кому надлежало бдеть неустанно, дремали, отпущенные послом. О нет, Лисардан не отличался повышенным человеколюбием, а вот повышенной чувствительностью обладал.
Сейчас, когда ему нужно было обдумать сложнейшую ситуацию в тишине, в понятие тишины включалось и отсутствие не спящих, чье пусть даже удаленное присутствие мешало сконцентрироваться на мыслях.
В почти полном безмолвии посол двигался по каменному коридору, неся в руке стеклянный шар с призрачно-голубым светящимся мхом. У одной из дверей Лисардан остановился и вошел без стука.
Обитатель комнаты уже не спал. Он сидел на кровати полностью одетый и ждал. Коричнево-серые вещи сливались с тенями, пляшущими по стенам. Даже руки и лицо мужчины были почти такого же цвета и столь же неприметно невзрачными.
– Есть работа, Садовник, – сказал Лисардан.
Поименованный ответил едва заметным наклоном головы: слышу, жду.
– Сначала письмо пятой важности.
Не выказывая ни малейшего удивления возложенной на него миссией писца, Садовник пересел к столу, вытащил из ящика лист довольно средней по качеству бумаги, какую можно купить в любой городской лавке, как пачкой, так и на счет. Если бы кто заглянул в письменный стол, то узрел бы там тщательно рассортированные листы самого разного свойства: от замызганных клочков до гербовых с серебряным и золотым обрезом. Вслед за бумагой человек вынул из большой готовальни такой же совершенно обычный карандаш – сердечник толстого грифеля в серой бумажной обертке – и кивнул.
Лисардан начал размеренно диктовать. Садовник писал на альраханском наречии бегло, в точности копируя упрощенные образцы из пособия для обучения письму. А когда закончил два разных письма и присыпал их мелкой серой пылью, получил новое поручение. Снова кивнув, Садовник снял с вешалки в углу столь же заурядный, как вся его одежонка, плащ и выскользнул из комнаты.
Посол глядел ему вслед и шептал себе под нос большую молитву, почему-то вдруг вспомнившуюся во всех подробностях. Истовым поклонником божества Лисардан себя отродясь не числил, но сейчас любая песчинка на чаше весов была бы кстати.
Слишком силен и могуществен стал за последние века Альрахан, неуклонно отбирал он сферы влияния у древнего Узара. Посол понимал тех, кто хотел подрезать крылья дерзкому миру, и разделял их идеи. Единственно, к чему он никогда не стремился, встать в первых рядах противников Альрахана, прямо вмешиваясь в противостояние. Но сейчас его почти вынудили к этому. Связка посол – исполнитель состояла всего из двух звеньев. С одной стороны, отсутствие посредников снижало риск огласки, с другой, в случае раскрытия заговора свалить вину было не на кого. Тут уж все зависело от того, какой стороной призмы выкатятся из стаканчика.
Ночь танцевала за окнами древний танец при свете звезд. Шел, кутаясь в ее тени, Садовник, стоял и смотрел в никуда Лисардан, как четки, перебирая свои шансы на успех. Спала в новой спальне альраханского дворца Ника, доставленная в свои комнаты Эльсором, несмотря на вялые возражения из серии «уже ничего не болит, дойду сама». Донесли, а не довели, а вдобавок еще и целебный амулет, походя созданный и врученный Аной (тонюсенькая цепочка с льдисто-голубым камушком), на лодыжке закрепили, чтобы растянутые связки потихоньку, безболезненно пришли в норму к утру.
