Любопытно, немец Д. Г. Мессершмидт, открывший для науки древнюю тюркскую письменность (енисейское письмо), правильно отмечал, что «не все эти знаки руны, а что к ним примешан, может быть, другой род древних парфянских букв».
…До прихода тюрков, то есть до появления Персии, Средний Восток, как известно, писал клинописью – письмом, которое никак не отразилось в его последующей культуре. Прошло бесследно. А письменность парфян осталась, ее называли «парсава», или «пехлеви». Однако то была вовсе не новинка. Такое письмо знали и в Персии… до Аршакидов. Правда, использовали лишь в деловой и международной переписке: в царских посланиях на Алтай, в Северную Индию, в Армению, Египет. Почему?
Действительно, почему официальной в Персии считалась клинопись (язык надписей), а неофициальной – «письменность Аршакидов», которых… не было в помине? И это, может быть, самое загадочное, заставляющее задуматься. Ситуация тут явно не ординарная, но показательная.
С одной стороны, показывает, как менялись культурные традиции. А с другой – абсурд, вызванный безумием страстей. Но «абсурд», лишь кажущийся абсурдом, если промолчать, что на деле речь шла о тюркском письме, которым пользовались и Ахемениды, и все другие «алтайцы». Естественно, это письмо придумали не Аршакиды, не они его авторы, потому что появилось оно много веков раньше их вхождения во власть. То был язык и письменность их алтайских соплеменников. Иначе говоря, еще один внешний признак Великого переселения народов. Его язык!
Казалось бы, с письменностью Ирана недоразумение надуманное, его можно быстро разрешить. Ну уж нет. То тюркское письмо приписали к «одному из семитических языков». И назвали арамейским. Впрочем, игнорируя Великое переселение народов, к такому «выводу» прийти совсем не трудно.
Автор сомнительной гипотезы не задумался, что семиты тогда были вавилонскими рабами, что правителям Великой Персии не пришло бы в голову превратить язык рабов в язык международного права. Царь Кир освободил евреев от вавилонского плена, разрешил вернуться на родину (случилось это в 515 году до новой эры). И все. Ни языка, ни письменности взамен не брал. Письменность у него уже была.
В Персии все было свое. Она имела строгие черты тюркского государства, особенно после реформ царя Дария. В ее армии главенствовала кавалерия, которой на Среднем Востоке прежде не знали, отсюда те огромные военные успехи. Тюрки ввели «ямы», то есть конную почтовую службу, которая восхитила Геродота. Значит, они писали письма… Об их исключительности говорит и то, что Ахемениды носили неиранские имена, это подметили сами иранисты… Случайно ли?
Потом, о какой арамейской письменности речь, если ее не было у самих семитов?
И тут выплывает новая любопытная деталь, тоже сознательно оставленная без внимания. При Ахеменидах у получивших свободу евреев возник новый иудаизм: Тора стала законом Израиля… А на древнетюркском «тора» – «закон». Такое уже к разряду случайностей не отнести.
Тем более книги, написанные организаторами иудейской общины Ездрой (Эзрой) и Неемией (Нихемией), содержат документы персидских царей и рассказывают о ходе событий того времени их устами. Для «нового иудаизма» создавалась иудейско-израильская литература. Библию оформляли на основе тюркских богослужебных сводов, точно так же использованных при написании Вед в Индии и при написании Авесты в Персии. Очевидно, речь шла о новой редакции алтайского духовного наследия.
И что особенно важно – все проходило в одно время, но на разных территориях Евразии!
Это не отрицают и еврейские ортодоксы – фрагменты текста Библии, Авесты и Вед порой идентичны, ученые насчитали сотни «совпадений». Не два, не три, не десять, а сотни! Отсюда сходство духовных культур разных народов Евразии, которое как раз и показывает, что религия (именно религия в разных ее проявлениях) начиналась из одного корня. Из алтайского Единобожия.
Эту мысль высказывали и в XIX веке, и ранее. Но негромко звучала она.
Царь Кир, отпуская евреев из плена и разрешая восстановить Иерусалимский храм на территории, подвластной Персии, делал это во имя Бога Небесного. О том сообщает Первая Книга Ездры, цитирующая указ Кира: «Так говорит Кир, царь Персидский: все царства земли дал мне Господь, Бог Небесный; и Он повелел мне построить Ему дом в Иерусалиме, что в Иудее» [(1) Езд 1 2].
Вот откуда пришла в Иудею весть о Боге Небесном. С Алтая! С Востока… От тюрков. От них и название Иерусалим (Йерушалайим), где йер – «земля», салым – «мир», «духовный завет».
Библия (Книги Аггея, Захарии, Малахии) отразила новые традиции, которые появились тогда и в Иудее с Палестиной, и в Северной Индии, и в самой Персии. Это был, может быть, один из важнейших штрихов эпохи, за которым стояло многое. Так, ветхозаветную Библию сирийцы по примеру евреев назвали Пешито, под тем же названием была она в далекой Индии. Почему? Потому что название восходит к древнетюркскому беш ита – «пять столпов», пять основ, которые были даны Моисею. В ветхозаветной Библии выделяется именно Пятикнижие как самое древнее… О совпадении здесь опять же нет и речи. Назвать рождение новой духовной культуры простым совпадением было бы слишком кощунственно и глупо.
Отсюда понятно обретение индийцами культа Будды, а евреями – культа Яхве, их покровителя, который считался небесной параллелью единому царю Азии, то есть Киру, эти слова тоже из Библии. Других подобных Киру героев мир не знал. Зороастризму и митраизму – как догматическим религиям – лишь надлежало заявить о себе, а для того требовалось принять иные традиции Единобожия… И они приняли их, став религиями, а не верованиями.
Через обновленный иудаизм тюркская духовная культура появилась на Западе.
Здесь привлекает даже то, что слово «книга» тюркское, означающее «в свитке». Древняя Тора хранилась именно в свитках, на коже. А это чисто алтайский прием «книгопечатания», как и сам характер священного письма.
Впрочем, еврейское жречество никогда не скрывало, что их государство своим созданием обязано Киру, которого евреи отождествляли с Мессией – помазанником Божиим, царем-избавителем, «мужем правды», его Бог Небесный «воздвиг от востока»… Но подробнее о том лучше все-таки читать в самой Библии, например, в Книге пророка Исайи [Ис 41 2; 45].
Да, появившееся тогда «арамейское» письмо напоминало алтайское, вернее, было его каллиграфической разновидностью, что видно из сравнительных таблиц, приведенных Д. Дирингером в книге «Алфавит». К сожалению, автор, человек предвзятый, говоря о древних алфавитах мира, проигнорировал тюркский. Даже не упомянул! Зато, не подозревая ни о чем, сравнил арамейское (сирийское) письмо с письмом Аршакидов, согдийским и уйгурским письмом. Сходство разительное. Оно и подвело автора.
Не сопоставив события и время, он позволил себе обескураживающий вывод, мол, начало письменности на Среднем Востоке идет от семитов. Впрочем, Дирингер лишь выразил мнение Запада, давно не подвергавшееся критическому анализу. Не подумал, что письменность – всего лишь способ передачи конфиденциальной информации на большой территории, не торговля породила его, а власть, государство. Изменение каллиграфии еще не есть изобретение новой письменности.
