Я стал волен, как ветер, взял псевдоним, точнее, вернул себе родовую фамилию – Аджи, которую носили дед и прадед, вместо навязанной нам Аджиев. Конечно, можно было бы побороться, суд восстановил бы в должности, уверял адвокат… Но зачем? До следующего очерка или книги? Нет, не та перспектива.
Ходить по судам безработному тюрку скучно, куда интереснее написать «Полынь Половецкого поля», новую книгу. Терять же нечего, все отняли. Я привык к скромной жизни, кроме авторучки, у меня и нет ничего…
Так работа в области социальной и исторической географии, преподавательская служба в вузе, журналистика, даже дворовые драки дали мне духовный капитал, который помог стать тюркским историком. Я не жалею о многочисленных шрамах на теле. Это «дипломы» моих жизненных университетов. Каждый дан за науку.
– Вы были знакомы с Львом Николаевичем Гумилевым? И вообще, чьим учеником вы являетесь?
– Лекции Гумилева я слушал, когда он выступал в Москве, но близкого знакомства с ним не было. Учителем считаю Василия Федотовича Бурханова, он научил меня главному – сражаться. Удивительно стойкий человек. Сила духа была для него главным критерием жизни. Он по крови тюрк. Настоящий воин, умеющий держать удар.
Пять орденов Ленина и звание контр-адмирала получил за службу на Северном флоте. За каждым орденом – подвиг… К Гумилеву у меня иное отношение, не столь возвышенное, оценивать его вклад в науку не могу. Он сделал ровно столько, сколько позволила цензура. Конечно, свой потенциал этот человек не исчерпал.
– Вы раньше называли казахстанский народ великим, а Казахстану предрекали большое будущее. Что это было, комплимент?
– Казахстан мог стать великим, если бы, получив независимость, вернул на карту древнее имя нашей страны – Дешт-и-Кипчак, а с именем – мораль предков, их память. Сказал бы о нашей духовной культуре.
Тем он напомнил бы не о Золотой Орде, а о единой тюркской державе. Ее собрал наш царь, великий Аттила, а потом страну растерзали на куски, превратив в десятки государств-колоний. Национальная идея, на мой взгляд, духовно объединила бы казахов, русских, украинцев, немцев и другие народы Казахстана в единый народ, каковым они и являются. То был бы пример новой жизни в XXI веке.
Но смелость требует усилий. А главное – ума.
О новом понимании евразийской теории Президент Казахстана заявил, но сразу же осекся, так и не сказав ничего по существу. Была, видимо, причина! Я до последнего думал, он решится на стирание этнических граней, что послужило бы хорошим примером остальным. Восторжествовала бы историческая правда и забытое братство истерзанного тюркского народа. К нам вернулась бы память, а с ней – надежда.
Однако того не случилось. Победил не дух, а стяжательство, нажива.
Казахстан появился на карте в XVIII веке как колония России, колонией и остался. С чем ему выйти на тропу памяти? О чем говорить? На что претендовать? На прародителя «диких кочевников»? Или «беглых узбеков»? Нельзя думать, что, не имея исторического лица, можно стать независимым. Да никогда в жизни! Изменится лишь хозяин.
Страна без национальной идеи безлика, как выцветший цветок. Неинтересна!
– Вы считаете себя миссионером? Или посланником?
– Ни тем ни другим – не знаю, кто это? Но никогда не буду освещать дорогу слепому. Или петь гимны глухому. Я просветитель себя самого. Выступаю миссионером и посланником – сеятелем истины, только для себя самого. Никому не навязываю своего мнения. Прошу не читать мои книги тех, кому они не интересны.
Вижу, брошенные зерна ложатся на голые камни, всходов не дают – души тюрков окаменели за годы рабства. И зерна склевывают птицы.
В том я убедился, написав десять книг. Море восторженных отзывов, приемы на самом высоком уровне и… никакой поддержки самим идеям. Только эмоции и сплетни окружают их: обсуждают, какие премии я получил, какие награды, сколько мне заплатили, какие апартаменты мне «отгрохали». Да ничего я не получал, никаких наград и премий, и никто ничего мне не «грохал»: как жил в своей квартире, так и живу. Стыдно читать такое, не то что обсуждать.
Разве для этого писал книги? Вижу, что не поднял взор соплеменников к Небу. Но не вправе бросать свою работу, пока у книг есть читатели. Те благодарные читатели, в письмах которых черпаю поддержку.
Куда приплыл ковчег Ноя?
Предложение Васифа Талыбова мне показалось случайным.
Он, глава Нахичеванского края, приглашал в экспедицию «Ной-2005». Звучало заманчиво, но скучновато: это все равно что отправляться искать следы ковра-самолета или сапог-скороходов. Да найдешь ли их в Азербайджане, если следы Ноя давно нашли в Армении?
Имя пророка в моем сознании, как у большинства людей, было связано с Араратом, где якобы обнаружены остатки судна, один фрагмент даже хранится среди реликвий армянской церкви. Горячие головы, кажется, убедили общественность в том, что Ной чуть ли не армянин… Лезть в политику не хотелось, и я отказался.
Но, поразмыслив, изменил свое решение. Легенда легендой, а очень уж живуча она, значит, что-то в ней есть.
Ясно, легенда о потопе, вошедшая в Библию и Коран, несет в себе очень важную скрытую и недоступную нам информацию. Ее исток забыт, но образы сохранились – значит, их, как буквы на странице книги времени, можно прочитать!
Мой интерес к теме рос, потому что знал: так, по символам и легендам, ученые Индии пробивались к истокам истории своих стран. На Востоке к древним мифам самое серьезное отношение. Мифология – это реальное звено науки, она помогает понять то, что вроде исчезло, по крайней мере основательно забыто, но веками хранится в народной памяти. Порой неосознанно.
Она, в отличие от мифотворчества, есть тот самый трамплин, с которого начинается полет мысли. Или точка опоры, способная при умело подобранном рычаге перевернуть мир незнания… Выходит, легенда – это образ времени, его лик. Действительно, лишь ребенок поверит в натуралистическую реальность ее сюжета. Там все значительно глубже… Говоря о Всемирном потопе и плавании Ноя, ученый, дорожащий своей репутацией, должен сначала подумать о земных вещах: например, откуда было взяться воде, чтобы залить всю сушу? И куда потом делась та вода? Как Ной собирал «каждой твари по паре» и чем кормил их, если корм и все твари были под водой? Это вопросы физико-географического свойства, на чудо при ответах надеяться не приходится. Но есть и другие вопросы.
Мечеть Хаджи Руфаи Бека. XVIII в. Нахичевань
Мавзолей Юсуфа, сына Кусейира. 1162 г. Нахичевань
Например, как фрагмент ковчега Ноя попал в реликвии армянской церкви?.. Разные вопросы, они рождаются сами собой, когда ты увлекаешься темой… Словом, я почувствовал, что не могу не принять предложение нахичеванцев, но с одним условием – без политики. Мне обещали карт-бланш.
