Вера в Тенгри – Вечное Синее Небо, так называлась она.
Мы пока немного знаем о ней, хотя есть работы ученых, в том числе западных. К сожалению, тенгрианство не пустая страница науки, а запретная. Христианское и мусульманское духовенство принимают ее в штыки, не желая замечать исток всех религий.
В книге В.И. Вербицкого «Алтайские инородцы» я встретил пересказ, возможно, самого раннего текста легенды о потопе. Впрочем, о том говорят легенды Древней Индии, куда в I тысячелетии до новой эры пришли тюркские орды, начавшие свое Великое переселение…
Выходит, маршрут Ноя – это пути миграции древних тюрков, их культуры? – осторожно подумал я.
Признаюсь, сам вздрогнул от неожиданной мысли, но позже убедился – легенда о Всемирном потопе связана именно с Великим переселением народов и распространением религии. То есть с верой в Бога Небесного, поэтому она и вошла в священные книги едва ли не всех народов Евразии.
Ной (у алтайцев – Намо) первым принял единобожие, или стал тюрком, отсюда бессмертие его деяния, отмеченное легендой. А память – это музыка жизни, ее нельзя придумать и нельзя забыть. Она существует вне нашего сознания. Существует в легендах, поэтических образах, в живописном искусстве, то есть в наследии предков.
Показательно, этноним «тюрк» и при Ное был все-таки не этническим термином, а скорее духовным, переводился как «душа, наполненная Небом». Знаком Неба был равносторонний крест – «тэре». Видимо, отсюда и шло само имя, смысл которого очень глубок
[1]
.
Именования народов по признаку веры потом бывали не раз: жителей Халифата (египтян, сирийцев, ливийцев и других), принявших ислам, назвали «арабы». Со временем имя стало этническим именем народов Ближнего Востока. Так и слово «тюрк» стало именем народов Древнего Алтая, принявших веру в Тенгри.
Вера – это условие хрупкое, невидимое, его важно почувствовать и принять сердцем, чтобы отличать оттенки событий. В них, в оттенках, с моей точки зрения, лучше различим смысл легенды о Всемирном потопе. А ярче он виден как раз в алтайском варианте легенды и в истории самого Алтая.
Повторяю, в древних тюрках видели не племена и народы, а носителей веры в Бога Единого. Тех, кто верил в Тенгри. И это надо просто принять за данность. Тогда станет понятно антропологическое разнообразие, которое отличало разноликий тюркский мир. Это десятки народов, внешне не всегда похожих. И в том было величие тюркского мира, который духом собирал людей. Притягивал к себе.
На Алтае посвящение в веру Бога сопровождал обряд ары-алкын – обязательное троекратное погружение в воду. Обряд не забыт. Крещение водой перешло в христианство, омовение присутствует у мусульман, которые, как и христиане, в Средневековье по-своему развили каноны религии Тенгри у себя в исламе. Как видим, ничто не проходит бесследно. Культура не исчезает, она лишь развивается, получая новые формы и новые традиции.
Омовение планеты, которая принимала веру в Бога Единого, символизирует потоп. Это литературный образ, наполненный очень глубоким философским смыслом, понять который без знания тюркской истории невозможно… Планета погрузилась в воду по воле Неба и вышла из воды очищенной, просветленной.
Ну если не планета, то сам человек, его сознание.
О том же говорит название горы Арарат – по-тюркски Агры-даг (или Арыг-даг). В нем память об обряде ары-алкын (арыг-алкын). На древнетюркском языке «арыг» значило «чистый», «святой», «праведный». Не поэтому ли столько внимания к этой горе и к Кавказу в народном эпосе тюрков?
А Кавказ не единственное место на планете, где «побывал» Ной. И доказательства тому, разумеется, не только в топонимике и народном эпосе.
Спор о ковчеге и о горе, к которой он пристал, начался, наверное, при жизни Ноя, такие уж мы, тюрки, любители споров и опровержений. Южные алтайцы указывали на гору со сходным названием близ реки Чемала, где якобы уцелели обломки ковчега. Северные алтайцы утверждали, вовсе нет, ковчег у них, на снежной вершине Улудаг, там видели (разумеется, очами воображения!) огромные гвозди от него.
У казахов своя версия события, у хакасов – своя… Что сказать? Картина знакома. Как в Закавказье. Не зная сути, мы любим поспорить. И чтобы спор был до хрипоты. До драки…
К примеру, пассажиры ковчега – чем не повод для спора?
Начнем?.. Для кого-то это животные, для меня – тотемы, ведь каждый наш род имел защитника в образе животного или птицы. Из алтайского варианта легенды следует именно это: на палубу Ной вошел «со своим семейством и друзьями», потом пришли животные и птицы. Но какие? Те, что красовались на тотемных знаменах.
Не было слонов, белых медведей, бегемотов, были «свои» звери и птицы, которых знал Алтай. Представители его фауны… Чем не тема исследования для зоолога и историка?
[2]
Конечно, и это я понимаю, принятие веры – шаг рискованный, сродни плаванию в бушующем океане, когда не знаешь, к какому берегу принесет. Не всем риск был по душе. Первым отказался от Бога Небесного род ворона, Ной выпустил эту птицу с ковчега, и та полетела клевать падаль. Потом ковчег покинули ворона и сорока, и они вернулись к прежней жизни.
Голубь первым показал Ною преданность. Видимо, поэтому до сих пор он в почете у тюрков, ибо Ной велел ему: «Ты мой верный слуга, благословляю тебя до скончания века жить вместе с моими потомками»… Никогда прежде я не понимал, почему от стаи летящих голубей оживает небо, почему радость щемит сердце. Оказывается, всему есть причины, даже радости, при которой оживает память.
