Собранные рукописи уникальны, в их многоголосии главная сила книги. Например, летопись Шафи хранится в Парижской национальной библиотеке, она существует в единственном экземпляре.
У каждого автора, как известно, свой стиль, свои приемы в работе; у Тизенгаузена предпочтение отдано историческому документу. Эту книгу надо просто читать — читать и думать. Потому что путешественники записывали то, что видели, у них не было времени на фантазии, которыми страдают историки, у путешественника мир каждый день разный, а впереди дорога. Только записывай.
Набор оружия из погребения кипчакского воина. Обращает на себя внимание серебряный перекрученный спиралью жезл — кадуцей, атрибут вестника богов
Первый том «Сборника материалов, относящихся к истории Золотой Орды» весьма внушительного объема, он сохранился таким, каким издал его автор. Здесь собрано почти все, что «извлечено из сочинений арабских». Многие страницы тома испещрены изящной арабской вязью, рядом — подстрочный перевод. Достоверность фактов вне сомнений: работа выполнена с академической педантичностью, проверить можно любое слово.
«Во второй том сборника, — как следует из предисловия, — войдут извлечения из сочинений персидских, татарских и турецких писателей». Однако что из этих извлечений вычеркнули советские цензоры и что оставили, остается только гадать.
Начинается повествование Тизенгаузена с летописи Ибн ал-Асира, человека знающего, он расспрашивал очевидцев, сам ездил по местам событий, прежде чем приступить к трудному рассказу в страны мусульманские.
«Несколько лет я противился сообщению этого события, — с истинно восточным тактом начинает он свой безрадостный рассказ, — считая его ужасным и чувствуя отвращение к изложению его; я приступал к нему и опять отступал. Кому же легко поведать миру о гибели мусульман да кому приятно вспоминать об этом?» И следуют страшные описания нашествия в Среднюю Азию, разрушений, причиненных татарами Востоку. Бедствие «шло, как туча, которую гонит ветер».
Изображены я всадников на камнях Дагестана (Гуннский проход)
Разбив лезгин и покорив Закавказье, как следует из летописи, татары повернули на Северный Кавказ, где в предгорьях жили аланы. Аланы знали о неминуемой буре и загодя приготовились к ней. Они заключили союз с кипчаками и вместе приняли бой. Наседавшие татары — эта туча, гонимая ветром, — ничего не могли сделать и вскоре запросили передышку…
Здесь прервем повествование Ибн ал-Асира, чтобы попытаться до конца прояснить вопрос — кто же такие татары?
Для выходцев с Востока этническая точность имеет очень большое значение. Монголы — это монголы, татары — это татары, тюрки — это тюрки, и путать их или мешать в кучу не следовало бы. Нет повода. Они — разные!
Слово «монгол» известно с X–XI веков, об этом сообщают сами монголы. Как прежде назывался этот народ, неизвестно. Его история, видимо, была связана с тюрками, с Алтаем — соседство двух народов бесследным не бывает. Тюрки, когда спустились с Алтая в степь, наверняка что-то заимствовали у монголов, этих признанных степняков-кочевников
[59]
. У них они брали уроки жизни на равнине… Соседи!
Из Центральной Азии на запад шла именно монгольская армия, хотя воевали в основном тюрки: тюркская речь явно доминировала в войсках. Но армия была монгольской! Скажем, у Батыя насчитывалось 330 000 воинов, из них монголов всего 4000… В мире существует негласное правило: под чьим знаменем идут воины, того и войско. Тот платит воинам, тот составляет планы завоеваний, тот терпит поражение или оставляет себе добычу. Он — хозяин.
Здесь вроде бы все ясно.
А вот правильно ли при этом Темучина называть монголом? Вопрос иной. Чингисхан, как говорит народная молва, был синеглазым и рыжебородым. Да, он вел монгольские войска, да, он воевал под монгольским флагом, да, его победы достались Монгольской империи
[60]
. Ну и что? Отец и мать великого Темучина были тюрки… Когда и как он, их сын, превратился в монгола? Известные «узкоглазые» портреты великого полководца не более чем плод воображения художников — монголы всех людей на свете рисуют узкоглазыми. По-другому они не умеют.
Еще вопрос (болезненный и поучительный для тюрков!) — почему Темучин, прозванный Чингисханом, оказался в лагере монголов? Почему он воевал против своего народа? Ответ, кажется, понятен и очень обиден… Волею Бога Чингисхан родился гением военного искусства, его талант принадлежал не ему, не тюркам, а всему миру. Талант человека — дар Божий. Великий полководец создал свои великие шедевры — новую тактику боя, новые приемы осады крепостей и другое. Отсюда его победы. Но… оставаясь среди тюрков, которые грызлись между собой, как собаки, смог бы полководец проявить талант? Никогда! Соотечественники сожрали бы его, как они сжирали десятки других менее талантливых людей. Поэтому тюрки должны сказать большое спасибо монголам, которые дали состояться еще одному тюркскому гению… Бриллиант, не оцененный своим народом, украсил корону другого!
Темучина признали человеком этого тысячелетия. Человеком прошлого тысячелетия тоже был тюрк — великий Аттила…
Объяснить нелепость с «татаро-монголами» хотел и С. М. Соловьев, но им написанное ясности не прибавило, хотя какое-то прояснение наступило. «Быть может, — писал в XIX веке Соловьев, — некоторые упрекнут меня за это название, которое ведет к смешению (выделено мною. — М. А.) разноплеменных народов, ибо народ, известный теперь у нас под именем „татары“, принадлежит к турецкому племени. Нельзя выкинуть из русской истории слово, которым предки наши исключительно называли своих поработителей; и древние, и настоящие русские люди не знают монголов, а знают только татар».
Блестяще! Все правильно. Пусть русские люди называют своих поработителей как им заблагорассудится. Но зачем «ругательное» слово переносить на тюркский народ, который тоже пострадал от тех же «татар»? Зачем давать народу Булгарского и других каганатов Дешт-и-Кипчака клички и ими, кличками, называть тюркские «народы»?
В России который уж век разжигают национальную рознь между двумя пострадавшими народами — кипчакским и русским! Ведется унизительная для всех национальная политика. Один народ противопоставлен всем другим народам
[61]
.
