Она вытащила скалку и повертела ее в ладонях.
– Наверно, сейчас неподходящий момент.
– Как раз наоборот, мама. Помоги мне это пережить.
– Но я не хочу тебя пугать.
Меня едва хватило на то, чтобы не расхохотаться. Нет, не из вредности, а потому, что это было так смешно.
– Мама, на этой неделе уже случилось то, что должно было меня напугать до полусмерти, и я выжила. Пожалуйста, не молчи.
Минуту она пристально смотрела меня, словно я превратилась в незнакомку. Тем не менее, как и агент Рейес, она, наконец, согласилась быть со мной откровенной.
– Мне тогда уже исполнилось одиннадцать лет, – начала она.
Я кивнула, поощряя ее продолжать, а также потому, что уже это знала.
– Моя лучшая подруга, – тихо произнесла она, – маленькая девочка, которая жила через улицу, ее похитили.
– Ох, – выдохнула я.
– Она с родителями путешествовала в машине по стране, они остановились возле большой площадки для отдыха… и она просто исчезла.
Я с изумлением уставилась на маму. Теперь-то я поняла, откуда взялись все ее странные привычки: страх перед шоссе; беспокойство, когда она разрешала мне играть вне дома…
– Выяснили, кто это сделал?
Она покачала головой.
– Нет, но ее нашли несколько недель спустя, и это самая страшная часть.
– Что произошло?
– Минди закопали на заднем дворе ее дома. Кто бы ее ни похоронил, он знал, где она живет, может, даже следил за ней, хотя она и пропала в сотнях миль от дома. Вот почему мои родители переехали сюда. Они уже не могли жить на той улице.
Меня пробрала дрожь, и я ощутила, как подступил к сердцу кусочек льда в моей груди: он словно вырос за один миг, как и в тот раз, когда я впервые увидела Минди. Холод наступил, когда я бралась за руку Минди. На языке почувствовался металлический привкус, и мгновение мне казалось, что я перейду на обратную сторону прямо здесь, перед матерью.
– Вот беда, – прошептала я и поежилась.
– Мне так жаль, Лиззи, – сказала мама, глядя на меня расширившимися глазами. – Я идиотка.
– Нет, что ты! – Я тяжело дышала, набирая полные легкие воздуха мира живых. – Ты должна была мне рассказать. Нам обеим довелось пройти через что-то плохое. Мне было так нужно, чтобы ты со мной поделилась.
– Детка, тебе не надо знать ту жуткую историю, по крайней мере, не сейчас. – Она потянулась ко мне, почти дотронувшись до шрама-слезинки на моей щеке.
– Ничего. Я в порядке, – пробормотала я и отвернулась, чтобы вымыть руки. – Просто дай мне минутку, вот и все.
Я обняла ее – да так сильно, что воздух вокруг нас наполнился мучным подобием тумана, а затем пошла в спальню.
– Я на минутку, – проговорила я и закрыла за собой дверь.
Сердце сильно колотилось, холод внутри вытеснял жизнь. Я прикоснулась к губам в том месте, где их в аэропорту поцеловал Ямараджа, и ощутила тепло. Я не собиралась проваливаться в другой мир. Это был просто мимолетный озноб от истории мамы и от Минди.
Я осмотрела комнату.
– Ты здесь? – прошептала я.
Мне никто не ответил, но внезапно я догадалась, где ее искать.
Я вернулась на кухню и одарила мать счастливой улыбкой.
– Оказывается, мне просто понадобилось пописать.
Я бросилась по коридору в другой конец дома, задержавшись в ванной комнате, чтобы плеснуть в лицо воды. Затем направилась прямиком в мамину спальню.
На ее кровати лежала открытая сумка с ночными принадлежностями, до сих пор наполовину не разложенными по местам. Странно. Как правило, мама все распаковывала сразу по прибытии домой. Царил непривычный беспорядок, одежда была раскидана по полу или наброшена на спинку стула возле комода.
И еще, рядом с маминой кроватью стояла фотография в рамке, где она и ее родители позировали на лужайке перед северокалифорнийским бунгало с широким крыльцом. Тогда маме, наверное, уже исполнилось одиннадцать, и у нее были такие же длинные косички, как и у Минди. Это изображение было мне знакомо, она держала его на комоде, но я никогда над ним особо не задумывалась.
Я пересекла комнату, покрытую мягким ковром, и открыла дверь ее шкафа.
Внутри царила темень – только поблескивали начищенные туфли, а еще пластик щеток для одежды отражал свет из окон спальни.
В детстве я всегда боялась шкафов, но теперь увидела привлекательность укромного, уютного местечка, которое можно объявить своим убежищем.
Я встала на колени и постаралась не повышать голос:
– Не бойся. Это я, Лиззи.
Тишина.
– Я поговорила с тем мужчиной, он не страшный. Агент из ФБР, точнее, спецагент. Он здесь, чтобы убедиться в нашей безопасности.
Опять нет ответа.
– Ладно, – прошептала я. – Минди, мне ясно, почему ты испугалась. Мама рассказала, что с тобой случилось.
Я расслышала, как тихо втянули воздух, и спустя мгновение прозвучал ее голос.
– Я говорила тебе, что она меня помнит.
– Она помнит все, как будто тебя похитили вчера.
– Она до сих огорчена?
– Конечно, – произнесла я и сделала паузу, но Минди молчала, поэтому я добавила: – Это не твоя вина, Минди.
– Ага. Виноват тот нехороший дядька. Он все испортил. Мама и папа, мои друзья, я – мы так переживали, – она вздохнула, – одного Макса это не коснулось, потому что его уже усыпили. У него был собачий рак.
– Как грустно. – Я сглотнула. – Зато убийца никогда не причинит тебе вреда, верно?
– Ну, не знаю, – проворчала Минди и начала проявляться из теней.
Она проскользнула сквозь висящие платья, которые даже не всколыхнулись.
– Хочешь пойти и понаблюдать, как мы готовим пасту? – спросила я.
Она посмотрела на меня блестящими от слез глазами.
– Ты уверена? Я не собираюсь тебя беспокоить.
– Все будет отлично. Просто помни, мы не можем говорить друг с другом.
– Я тихонько, – пообещала Минди и протянула мне руку.
Я взяла ее ладошку в свою, не думая, и ощутила холод и слабое покалывание. Я быстро догадалась, что она делает.
– Сейчас я не могу, Минди, – твердо произнесла я. – Мама ждет.
– Мы на секундочку! – взмолилась она, и я опять почувствовала металлический привкус на языке. Пол спальни накренился и ушел у меня из-под ног. Льющийся в окна спальни свет стал резким и неприятным.
– Пожалуйста! – настаивала Минди.
Я кивнула, крепче сжала руку Минди, и мир живых тут же поблек.
