– Я ни от чего не отказываюсь.
– Тебе придется, если ты уподобишься мне. Хотя бы постарайся замедлить процесс превращения, Лиззи.
Я понурилась. Мы стояли возле узкого устья, соединяющего лагуну с бурным течением. Вода стремительно вытекала под действием приливов и отливов, а может, это происходило из-за напирающего со всех сторон океана. Благодаря устью все выглядело еще ненадежней, словно атолл мог погрузиться в пучину, проигрывая свою битву за существование.
– Пообещай, что никогда туда не вернешься, – настаивал Яма.
Я уставилась на него. В его речах не было логики. Ему полагалось драться со злодеем вместе со мной.
– Твои люди достойны защиты, а Минди нет?
– Я не пытаюсь отомстить за их смерти. Не сужу живых.
– Это не только мое субъективное мнение. Хуже обидчика Минди никого и быть не может!
Яма молчал. Его взгляд по-прежнему был устремлен вдаль, и я задалась вопросом, не думает ли он о том, что ему довелось узреть за тысячи лет. Возможно, для него убийца являлся ничтожной пылинкой.
Но не для меня. Я-то видела затаенный страх в маминых глазах, когда я каждый день выходила из дома.
– Я не собираюсь сдаваться. Я разберусь с тварью ради Минди.
Он возразил:
– Я ошибся, научив тебя сливаться с рекой. Жаль, что я проявил такой эгоизм.
В моей душе все перекрутилось от гнева, и я поняла, что сейчас скажу то, о чем очень пожалею. Однако я решила быть твердой. Я не позволю обращаться со мной как с ребенком. Ни Яма, ни кто-либо другой никогда не будет смотреть на меня свысока.
– Спасибо, Яма, что показал мне остров, но мне пора, – произнесла я ледяным тоном. – Минди пугается, когда я отсутствую слишком долго.
– Ями такое тоже не нравится. Она думает, что из-за тебя я всех позабуду.
К глазам подступали слезы. А знает ли вообще Ями, что на самом деле думает обо мне ее брат, который считает меня увечной и проклятой с момента рождения? А я-то не сомневалась, что он понимает меня лучше всех, но он почувствовал во мне только смерть.
Но когда он протянул мне руку, я ее приняла. Его теплая кожа была полна жара и мерцала.
Я притянула его к себе, положила голову ему на плечо и вдохнула. Яма не пах ни ржавчиной, ни кровью. Он был настолько живым, что это превращало все его слова в ложь.
Наверное, не каждый психопомп запятнан смертью. Может, не повезло лишь мне одной…
– Мне пора, – повторила я.
Если Яма не собирался мне помогать, я знала того, кто не откажется.
Глава 25
– Как поживает твой бюджет? – спросила тетя Лалана.
– Неплохо, – ответила Дарси. – Но если честно, ужасно.
Лалана с довольным видом откинулась в кресле.
– Подкачали швабры, которые ты накупила, верно?
Дарси закатила глаза. Она действительно приобрела дешевую швабру, и та уже через неделю сломалась. Ее замена значилась в длинном списке нужных покупок, которые Дарси не могла себе позволить.
– Я исследую город, чтобы стимулировать креативность.
– Весьма похвально, но разве «исследования» не бесплатны?
– С формальной точки зрения, да, – Дарси уставилась на тхали,
[77]
представляющее собой с полдюжины различных блюд в мисочках, сгрудившихся на стальном подносе. Лалана привела ее в роскошный гуджаратский ресторан. Пища была вегетарианской, изысканной и безупречной, а бесплатные добавки – бесконечными.
– Но только не тем способом, которым исследуем мы, – проговорила Дарси после паузы. – Он включает в себя кучу кулинарных изысканий.
– Полагаю, мне бы стоило проявить строгость, – улыбнулась Лалана. – Ладно, наслаждайся. Но, кстати, что это еще за «мы»?
– Мы… с Имоджен.
– Ты упоминала о ней раньше. Она подруга-писательница, верно?
Кивнув, Дарси услышала, как говорит:
– Она не просто подруга.
Тетя Лалана застыла с вилкой в руке, ожидая продолжения.
Дарси заметила, что в последнее время перестала принимать решения старым проверенным методом: сначала думать, а потом говорить. Возможно, все из-за того, что она дни и ночи проводит над книгой, которая сплошь состоит из решений – кто умрет? кто выживет? что будет дальше?.. Когда же ей приходится возвращаться к реальности, она сыта решениями по уши, и слова просто срываются с губ.
Конечно, она наобещала тете, что будет держать ее в курсе своей жизни в Нью-Йорке.
– Она скорее вроде моей девушки, – Дарси откашлялась. – По сути, она и есть девушка.
– Интересно, – Лалана взяла из мисочки немного чечевицы и с задумчивым видом прожевала. – Ты уже говорила…
– Еще нет, – Дарси не поделилась даже с Нишей, в чьи эсэмэс могла ненароком заглянуть мама. В их семье не только Дарси любит совать нос в чужие дела.
– А собираешься?
– Естественно, но при личной встрече. – Так она получит отсрочку по меньшей мере, до Дня благодарения.
[78]
– Ты же понимаешь, что они не рассердятся? Анника точно будет толерантной. – Лалана пожала плечами. На самом деле она никогда не знала, чего можно ожидать от мужа ее сестры. – А бабушка П. может посчитать твой выбор… вызывающим.
Дарси моргнула. Она совсем позабыла о бабуле П. и дядюшках, не говоря уже о материнской родне в Индии. За все время лишь несколько ее кузенов посетили Америку, зато новости о Дарси и Нише рассеивались по субконтиненту, будто пролитая ртуть.
Но родственники мамы находятся в восьми тысячах миль отсюда, важны лишь живущие здесь.
– Не то чтобы меня сильно беспокоило, что скажут мама и папа. – Дарси не солгала, но ситуация и впрямь оказалась сложной, и она погрузилась в размышления. – Но я до сих пор не привыкла поступать вопреки их ожиданиям, а сейчас именно этим и занимаюсь, – наконец, произнесла она. – Они решат, что я пытаюсь взбунтоваться или веду себя как подросток, который вырвался на волю. Это не тот случай, у нас с Имоджен – настоящее чувство.
