— Может, и так, но все-таки я не могу оставить Самиру. Тебе совершенно не нужно идти со мной. Я спрячусь в лесу, а ночью постараюсь добраться до сестры.
— Она не пойдет с тобой. Испугается.
— Она узнает меня и тогда не будет бояться.
— А как ты войдешь ночью во двор? Как найдешь запертого ребенка? Собаки и сторожа услышат, что кто-то пришел из леса.
— Я знаю только одно: я не могу оставить Самиру, она пропадет без меня.
— Послушай, Иллиль, я скажу тебе правду. Мы больше не одной породы с твоей сестрой. Ты не узнаешь ее, и она тебя не узнает.
И Нейл рассказал о своем возвращении на участок Козберга. Эшла почувствует такое же изменение.
— В этом деле я все еще Эшла, а не Иллиль. И я пойду к Самире!
Нейл стиснул зубы и поднял на плечо уменьшившийся мешок.
— Ну, тогда пошли!
— Но тебе это вовсе не нужно.
— Нужно. Либо мы идем вместе, либо не идем совсем.
Глава 12
ОГНЕННАЯ ОХОТА
— Скажи, зачем ты пошел со мной?
В лесной одежде Эшла выглядела почти тенью, когда они остановились между двумя деревьями с поникшими ветвями. По ее настоянию они пошли к западу, в обход, а не прямо на юг, чтобы подойти к участку Хаймера с другой стороны и избежать часовых на Опушке.
— Зачем тебе искать Самиру? — ответил Нейл вопросом на вопрос.
— Она моя сестра. Я за нее в ответе.
— Ты ифтийка, я ифт, так что мы теперь родственники.
— Но не кровная родня, — возразила она. — Ты можешь идти к морю и найти тех, о ком ты говоришь. А Самира — не твоя забота.
— Могу? — неторопливо спросил Нейл. — Могу ли я быть уверен, что они тоже из Ифткана? Какое у меня доказательство? Кое-какие следы, и то довольно слабые. Ясно только, что кто-то двуногий шел по земле и по песку. И еще видение бревна, уплывающего в море… Нет, я не видел ифтов, я только угадывал, складывая кусочки, но я мог и ошибиться в своих догадках.
— Но ведь и другие болели зеленой лихорадкой, и они стали такими, как мы.
— Много ли их было?
— Не знаю, — покачала головой Эшла. — Лихорадка — это наказание грешникам. Ни один участок не сообщает о происшествиях со своими людьми. Иногда доходят слухи. Я, например, знала пять таких случаев.
— Пять — с одного округа?
— С линии южной Опушки. И это за пять лет.
— Устойчивая утечка. Но зачем? — повторил он свой старый вопрос. — Интересно было бы знать, сколько их было за все эти годы, с тех пор, как инопланетники поселились здесь. И все ли они теперь… ифты?
— Ты свободен. Поищи — найдешь, — сказала Эшла,
— Я не свободен. Я останусь с ифтийкой, которую нашел. Но взамен прошу обещания.
Эшла вздернула подбородок.
— Если насчет Самиры — ничего не обещаю.
— Выслушай. Если ты увидишь, что желала невозможного — либо ты не сможешь до нее добраться, либо она не захочет идти с тобой — пойдешь ли ты тогда без промедления?
— Почему ты так уверен, что она не пойдет со мной?
— Я не смогу объяснить тебе это словами. Сама увидишь.
— Она пойдет, лишь бы мне найти ее, — с непоколебимой уверенностью ответила Эшла. — Уже совсем стемнело. Может, пойдем?
Хурурр исчез два дня назад, когда они шли к Зеркалу, и Нейл очень жалел об этом. С птицей-разведчиком вторжение на участок казалось менее рискованным. Без Хурурра они могли надеяться лишь на свои органы чувств.
Он вынудил Эшлу сделать ему одну уступку: подчиняться его указаниям в лесу, пока они не дойдут до полей. Девушка держала свое обещание, слушалась Нейла и, как могла, усваивала его знание леса. В эту ночь не было луны, и в воздухе снова чувствовалось приближение дождя.
— В этом году зима, наверное, наступит рано, — заметила Эшла. — Так всегда бывает, если много грозовых дождей.
— Когда она может наступить?
— Дней через двадцать может быть снег с дождем, потом снегопады, один хуже другого…
Нейл отложил эту печаль на будущее, потому что сейчас были другие дела.
— Тихо. — Его рука легла ей на плечо, как сигнал. Лай. Они отчетливо слышали его.
— На участке, — шепнула Эшла.
Напряжение Нейла не ослабевало. Одна собака могла быть во дворе, но это не значит, что другие не патрулируют со стражниками поля. Он сказал об этом.
— Нет. Лес ночью — страшное место, а Хаймер — человек осторожный: он всех будет держать на участке, за закрытыми воротами.
— Однако ты собираешься войти туда, — уколол ее Нейл.
Впервые в решении Эшлы появилась трещина.
— Но ведь… я должна…
Твердость обета победила появившуюся нерешительность.
— В какой части дома может быть Самира? — спросил Нейл, вспоминая собственную экспедицию на участок Козберга, когда увидел там существа, с которыми не имел более ничего общего.
— Все девочки спят вместе в верхнем этаже. Там два окна… — Эшла старалась представить себе то, что описывала. — Да, сначала крытый навес, где находятся два детеныша фэзов. А с крыши навеса легко дотянуться до окна. Оттуда я позову Самиру.
— А когда она увидит тебя?
Помолчав, Эшла резко ответила:
— Ты думаешь, что она испугается меня и закричит, как тогда, в хижине? Возможно, тогда она испугалась тебя. А ведь я Эшла, я люблю ее, она не может меня бояться! К тому же на верхнем этаже нет света, так что она только услышит мой голос, а он ее не испугает.
В этом аргументе была своя логика. Да и не мог Нейл оттаскивать Эшлу силой, значит, оставалось только уступить ее желанию и помочь ей, насколько это возможно.
Они обошли участок с юга, чтобы подходить к нему против ветра. Единственным освещением на участке был ночной фонарь на дворе. Похоже, обитатели дома мирно спали.
Они быстро пересекли поле и очутились у забора, окружающего строения.
Нейл поморщился от запаха участка и его населения. Так же сильно пахло и на участке Козберга. Но сейчас удар по обонянию Нейла оказался даже сильнее. Он услышал, как у его спутницы сбилось дыхание, и увидел ее руку, поднявшуюся к носу.
— Это, — уточнил Нейл, — запах инопланетников.
— Но ведь мы… — она была смущена и потрясена.
— Мы — ифты, мы не убиваем деревьев, не живем, закрывшись в мертвых вещах. Теперь ты понимаешь, что мы — это мы, а они — это они?
— Самира тоже может стать такой же, как мы! — упрямо сказала Эшла.
Но Нейл подумал, что она рассматривает строения перед ней новыми глазами, и уж, конечно, не предполагает вернуться в семью.
