Как манны небесной ждала Наталья Кирилловна Артамона Матвеева. Приготовились к встрече и Милославские. Чтобы усыпить бдительность Матвеева, делегация стрельцов встретила его хлебом-солью. Влиятельные бояре с самых разных сторон оказывали ему знаки уважения и признания, как будущему фактического правителю государства российского.
Артамон Сергеевич Матвеев – личность удивительная, один из первых русских людей, кто живо интересовался достижениями западного мира в то время, когда все заграничное воспринималось в московском государстве как крайне враждебное и вредное влияние погрязших в ереси католиков и протестантов. Одно то, что он был женат на шотландке, не укладывалось ни в какие русские средневековые рамки. Обставленный по-европейски дом Матвеева, вероятно, был первым русским светским салоном, где собирались самые просвещенные люди того времени. Широко образованный, владеющий несколькими иностранными языками, в том числе греческим и латинским, он собрал обширную библиотеку и немало положил трудов в деле распространения в средневековой Московии европейской культуры и науки, уделяя особое внимание медицине, истории, книгоизданию, театру. Искусный дипломат, царедворец и воин, Матвеев в свое время командовал стрелецким войском, потому хорошо знал забродившую среду. Нарышкины и их сторонники надеялись, что он укротит стрельцов, а потом станет наставником и руководителем юного Петра. Однако, партия Милославских не дремала. К перевороту все было готово, осталось только поднести запал к пороху.
15 мая 1682 года по стрелецким кварталам проскакали всадники, на ходу выкрикивая страшную весть: «Нарышкины задушили царевича Ивана!». Стрельцы ударили в набат и со всех сторон, в полном вооружении, побежали в Кремль, чтобы покарать ненавистных бояр. Приказ запереть кремлевские ворота запоздал. Опрокинув караульные посты, убивая по пути боярских холопов, толпа разъяренных стрельцов ворвалась в Кремль. Повсюду раздавались их вопли: «Царевич Иван убит! Смерть Нарышкинам! Требуем выдачи душегубов, иначе всех предадим смерти!».
В Грановитой палате только что закончилось заседание Думы. Заслышав бушевание толпы, большая часть думских бояр в ужасе заметалась, попряталась по самым отдаленным углам дворца. Чтобы развеять ложный слух и успокоить беснующихся стрельцов, Матвеев, сохраняя полное самообладание, посоветовал Наталье Кирилловне вывести обоих царевичей на Красное крыльцо.
Появление живого и невредимого Ивана охладило пыл стрельцов. Самые проворные из них подставили к крыльцу лестницу, вскарабкались прямо к царевичу. Убедившись, что здесь нет подмены, и Иван ни на кого не имеет злобы и ни на что не жалуется, взбунтовавшееся войско окончательно притихло. За царевичами и царицей стояли патриарх Иоаким, Артамон Матвеев, начальник Стрелецкого приказа Михаил Долгорукий и несколько других знатных бояр. Матвеев сошел с крыльца и обратился к стрельцам с дружеской речью, напомнил им одержанные вместе с ними славные победы на поле брани, напомнил о данной всенародно выбранному царю Петру присяге. Казалось, инцидент исчерпан и можно было ожидать, что стрельцы разойдутся по домам, но тут в толпе раздались крики: «Пусть младший брат отдаст корону старшему, не дадим в обиду Ивана! Нарышкины и Матвеев отравили царя Федора, смерть им! Царицу Наталью – в монастырь!» Стрельцов вновь охватила ярость, многие из них напились водки для храбрости, доводы рассудка уже никого не могли вразумить, толпа жаждала крови.
Патриарх Иоаким стал уговаривать бунтовщиков утихомириться и разойтись по домам, но его мало кто слушал: среди стрельцов было много раскольников
[2]
. Видя, что уговоры бесполезны, Михаил Долгорукий пригрозил им виселицей и колом за неповиновение. Эта угроза оказалась последней каплей, переполнившей чашу стрелецкой ненависти.
Охваченные бешенством, несколько человек взбежали на крыльцо, схватили Долгорукого и под вопли толпы «любо! любо!» сбросили его на подставленные стрелецкие копья. Изрубив бердышами тело Долгорукого на куски, стрельцы вцепились в Матвеева. Тщетно Наталья Кирилловна и князь Черкасский пытались защитить его. Царицу бесцеремонно отпихнули, князя избили, после чего Матвеева сбросили на пики вслед за Долгоруким и также раскромсали тело. Под ликующие вопли мятежников Наталья Кирилловна в ужасе увлекла царевичей во внутренние покои Кремля. Во время этой жуткой сцены юный Петр не издал ни единого звука, лицо его оставалось бесстрастным, тело неподвижным. Вероятно, потрясение было настолько большим, что десятилетний мальчик находился в полной прострации.
Стрельцы ворвались во дворец, и началась резня согласно заранее составленному списку, в котором значилось более сорока имен. Беготню, треск взломанных дверей, вопли, брань, стоны, причитания и мольбы о пощаде заглушал доносящийся с улицы бой стрелецких барабанов. Стрельцы обыскивали каждый угол, заглядывали в сундуки, вспарывали перины, тыкали копья под кровати… Даже храмы не могли защитить обреченных… Обнаружив очередную жертву, мятежники убивали ее с изощренной жестокостью, некоторых перед смертью жестоко истязали, цинично глумились над трупами. Море ярости и крови выплеснулось на городские улицы. Начались погромы правительственных учреждений, убийства и грабежи богатых горожан, чиновников, случайного люда…
К вечеру на Москву обрушилась буря, казалось, наступает конец света… Оцепив плотным кольцом караулов Кремль и прилегающие к нему районы, стрельцы, чувствуя себя полными хозяевами города, отправились по домам праздновать гибель своих врагов. Но это был еще не конец кровавой драмы… Оставался в живых Иван Нарышкин, брат Натальи Кирилловны, которого стрельцы особенно ненавидели за надменность, заносчивость и любовь к власти.
Явившись в Кремль на следующий день, бунтовщики предъявили ультиматум: или им выдадут братца царицы, или они вырежут всех бояр, которые избежали смерти накануне. Это не было пустой угрозой, все понимали, что после вчерашней резни стрельцам терять нечего. Уцелевшие бояре на коленях умоляли Наталью Кирилловну принести брата в жертву ради спасения многих других жизней, возможно, в том числе ее собственной и юного Петра.
Все это время Иван Нарышкин прятался под грудой матрасов в комнате младшей сестры Петра Натальи. Приняв тяжелое вынужденное решение, царица распорядилась привести брата, который мужественно выслушал решение своей судьбы. Исповедовавшись и причастившись, он спокойно вышел к своим палачам.
Торжествующие стрельцы схватили Нарышкина за волосы, потащили волоком пытать в застенок, требовали признания, что он покушался на жизнь царевича Ивана. Брата царицы подвесили на дыбу, секли кнутом, жгли каленым железом, ломали ребра и суставы, но он так и не признал свою вину. Истерзанного и переломанного его публично подняли на копья, разрубили на куски, вывалили их в грязи и накололи на колья для всеобщего обозрения. Ивану Нарышкину было всего 23 года.
Террор продолжался еще несколько дней. Наталя Кирилловна ухаживала за свалившимся в горячке Петром и трепетала от страха за свое и будущее сына. Уничтожив шестьдесят бояр, бунтовщики взяли паузу и, угрожая дальнейшими расправами, потребовали, чтобы царствовали оба брата, причем Иван, как старший, стал первым царем, а Петр – вторым. Дума и патриарх безропотно подчинились и даже привели положительные примеры двоевластия из истории Спарты, Египта, Византии. Но кто реально будет править страной? Иван слабоумен, Петр – еще ребенок. Стрельцы пожелали, чтобы регентшей стала принцесса Софья. Все ключевые посты в государстве заняли ее сторонники. Наталью Кирилловну с Петром вновь удалили в Преображенское. Оставшихся в живых Нарышкиных и их сторонников сослали, другие бежали из Москвы сами. Победа Милославских была полная. Стрельцы пировали в Кремле, Софья собственноручно обносила их вином из кремлевских погребов.
