— И это всего лишь цвета, мерцающие, чередующиеся цвета, — начал Дард.
Кимбер крепко сжал его запястье.
— Я был прав. — Дард не чувствовал боли от этого пожатия. — Они общались с помощью цветов. Но… но…
— Что они передавали с их помощью! Да, это не для нас. Никогда для нас не предназначалось. Держись от этого подальше, Дард. Еще пять минут, и ты перестал бы быть человеком! И никогда бы им не стал снова!
— Мы не сможем установить контакт с… с…
— С мозгом, который создает такое? Да, не сможем. Так вот что тебя сюда привело. Ты хотел проверить, прав ли Хармон со своей политикой нейтралитета. Теперь ты знаешь. У нас с ними нет ничего общего. И все должны понять это. Если мы встретимся с Иными, результатом, несомненно, будет война.
— Нас пятьдесят три человека — у них, возможно, целый народ. — Дард был потрясен, он испытывал глубокое внутреннее волнение.
Вначале тирания Мира, созданная людьми и потому постижимая, во всей своей ограниченной жестокости. Это работа человеческих существ. А теперь это! А этого человек не должен… даже касаться!
Кимбер овладел собой. На лице его даже появился след прежней озорной улыбки, когда он сказал:
— Когда становится очень трудно, наше племя показывает характер. Нам не нужны неприятности. Приведи сюда Кордова и Хармона. Если будем обсуждать предложение водяных, они должны знать, чего ожидать из-за моря.
Но, к отчаянию Дарда, изображение вызвало лишь смутное беспокойство у Хармона, хотя потрясло Кордова. И когда ленту просматривали остальные, действие ее оказалось существенно различным. Роган, чувствительный к устройствам связи, чуть не потерял сознание через несколько мгновений сосредоточенного внимания. Санти признался, что ему не понравилось, но не смог объяснить почему. Но в конце концов под бременем доказательств все убедились, что нет надежды на взаимопонимание со стороны Иных.
— Я по-прежнему утверждаю, — настаивал Хармон, — что мы не должны вмешиваться в то, что затевают жители моря. Ты говоришь, что они изображают Иных настоящими дьяволами. Ну, они ведь за морем. И если мы не будем искать неприятностей, может, их и не будет.
— Мы ведь не предлагаем направить экспедиционный корпус, Тим, — спокойно ответил Кимбер. — Но если они живы там за морем, то могут решить вернуть себе эту землю. И тогда нам нужно заранее об этом знать. Водяные будут снабжать нас информацией. А мы сможем поставлять им лучшее оружие.
— Да, и не успеешь оглянуться, как ввяжешься в неприятности! Дай им лучевое ружье, которое действует в воде, и они сразу пустят его в ход. Они ненавидят Иных, верно? На Земле мы убирали миротворцев, когда предоставлялась возможность. А если это произойдет несколько раз, Иные отправятся выяснять, откуда это новое оружие. Я не говорю, что мы должны повернуться к водяным спиной. Они вполне миролюбивы. Но было бы глупостью вмешиваться в их войны. Я говорил это раньше и не меняю своего мнения!
— Хорошо, Тим. Ты говоришь справедливо. Но ведь это хорошая земля, так?
— Конечно, хорошая! У нас будет отличная ферма. Но ферма и война — это совсем разные вещи. Парень, который жил в той старой ферме, он не пережил войны.
— А если они захотят вернуть себе землю? Долго ли мы сможем защищать ее?
Впервые в глазах Тима Хармона появилась тень сомнения.
— Ну, хорошо. — Сдаваясь, он поднял руку. — Согласен с вами наполовину. Подружимся с водяными и будем им помогать — немного. Но если вы собираетесь участвовать в их войне, я против.
— Мы все против этого, Тим. Заключим союз с водяными и договоримся о совместной обороне, — успокоил его Кордов.
Дард сухо улыбнулся. Но в глубине души ощущал усталость. Они пролетели через всю галактику в поисках свободы и снова вынуждены жить в тени страха. Долгий путь потребовался, чтобы вернуться… домой!
Новая граница, которую нужно охранять. Как это когда-то процитировал Кимбер, стоя на вершине холма зимой на Земле?
«Границы любого типа, умственные и физические, для нас только вызов. Ничто не может остановить ищущего человека, даже другой человек. И если мы захотим, не только чудеса космоса, но и звезды будут принадлежать нам!»
Они познали чудеса космоса, и звезды принадлежат им… если они сумеют их удержать! Но кто — или что — посмеет утверждать, что не смогут? Дард наслаждался новым ощущением гордости, разгоравшимся в нем. Они разорвали узы пространства…
Перед ними просторный мир, неограниченный в своих возможностях. На Земле самые разные люди объединились, потому что верили… во что? В свободу! В свободу человека! Они ясно видели бесплодность Мира и отказались следовать его ограничениям. И это привело их сюда. Они работали вместе, достигая общей цели. И могут добиться всего!
Дард смотрел на разноцветные утесы, но мысленно видел обширные ждущие просторы. Союз с водяными, освоение земель, создание новой цивилизации… Дыхание его стало ускоренным. Целой жизни не хватит на все, что он собирается сделать.
Можно ли победить человека?
Он одним словом ответил неопределенному будущему:
НЕТ!
РОЖДЕННЫЕ СРЕДИ ЗВЕЗД
А что же с нашими детьми, вторым и третьим поколением, рожденным на той новой планете? У них не будет воспоминаний о зеленых холмах и голубых морях Земли. Останутся ли они землянами или станут кем-то другими?
Тас Кордов. "Записки первых лет".
Глава 1
ПАДАЮЩАЯ ЗВЕЗДА
Путники заметили бухту с моря — узкий вдающийся в сушу рукав, первый разрыв в стене утесов, защищающей внутренние районы континента от ударов океана. И хотя день был еще в разгаре, Дальгард сразу направил шлюпку в это возможное убежище, он работал веслом согласованно с тем, которым действовал на носу узкого аутригера Сссури.
Путники не принадлежали к одной расе, но действовали без слов, будто между ними была установлена связь, необходимая для слаженных действий.
Дальгард Нордис — сын Колонии; его народ родом не с этой планеты. Он не так высок и плотен, как те его земные предки, которые были объявлены вне закона, бежали от своих политических противников с Земли в Галактику и высадились на Астре. Были и другие, более тонкие отличия потомков от предков-основателей.
Дальгард худой и жилистый, кожа его загорела на ласковом летнем солнце, и потому еще больше бросаются в глаза коротко подстриженные светлые волосы. На боку у него длинный лук, тщательно обернутый в водонепроницаемую кожу летающего дракона, а на поясе, который поддерживает его короткие брюки из выделанной шкуры двурога, висит двухфутовый нож — полунож, полумеч. В глазах своих предков-землян он настоящий варвар. На свой собственный взгляд, он одет и вооружен самым подходящим образом для путешествия-испытания. Это посвящение в мужчины — его право и обязанность, прежде чем он получит право считаться взрослым и участвовать в совете свободных людей.
