Кошка была ему не знакома, но у Росса не было времени ее изучать. Курт подтолкнул его в кабину и сунул в руки очки для ночного видения.
Над ними закрылась пластиковая крышка люка; заведенный Куртом, ожил мотор. Должно быть, кошка едет на максимальной скорости, подумал Росс. И все же казалось, что по залитой лунным светом дорожке, которая уносила их от снежной насыпи, маскирующей базу, они с трудом продвигались не намного быстрее пешего.
Какое-то время Курт держал курс прямо от исходного пункта, но вскоре Росс услышал, что он медленно считал, как будто бы отмеряя что-то. На двадцати семи кошка резко повернулась вправо и описала широкий полукруг, а затем, когда Курт досчитал до двадцати, повторила его таким же поворотом в противоположном направлении. Этот узор повторялся шесть раз; Россу стало трудно определить, не вернулись ли они к исходному направлению. Когда Курт перестал считать, он спросил:
— К чему эти танцевальные па?
— По-твоему, было бы лучше, если бы нас разнесло на мелкие кусочки по всей местности? — огрызнулся тот. — Базе не нужен забор высотой в две мили, чтобы держать нас внутри, а других снаружи, у них другие меры предосторожности. Благодари судьбу, что мы прошли через первое минное поле и не взорвались.
Росс судорожно вдохнул, но решил не показывать Курту, что он напуган.
— Значит, это нелегко, убежать так, как ты говорил?
— Заткнись! — Курт снова начал считать, и Россу выпало несколько моментов холодной тревоги, за которые он мог поразмыслить над неосмотрительностью поспешно принятого решения. Он уныло спрашивал себя, почему не продумал все тщательно до того, как ввязаться в это?
И снова они нарисовали на снегу плетеный узор, но на этот раз линии образовывали острые углы. Росс время от времени бросал взгляд на полного решимости человека за рулем. Как Курту удалось запомнить весь этот маршрут? Должно быть, ему действительно сильно хотелось сбежать с базы. Они медленно пробирались туда-сюда, на каждом повороте вправо или влево продвигаясь всего лишь на несколько ярдов.
— Хорошо хоть, что на кошках есть дополнительный запас топлива, — комментировал Курт во время одного из перерывов между минными полями. — А то бы мы встали.
Росс подавил дрожь. К счастью, Курт снова стал ехать прямо, повороты остались позади.
— Прошли! — ликующе сказал Курт. Но больше подбадривания не последовало.
Кошка продолжала с трудом продвигаться вперед. Росс не улавливал ни след, за которым можно было следовать, ни указательных столбов в темноте — но Курт с уверенностью вел кошку вперед. Немного позже он притормозил и сказал Россу:
— Мы должны вести по очереди — сейчас твоя.
Росс был в нерешительности:
— Ну, я могу вести машину, но это...
— Просто, как дважды два, — прервал его Курт. — Самым сложным было пробраться через минные поля, это нам удалось. Вот смотри... — Его рука заслонила освещенную приборную панель. — Вот так едешь прямо. Если можешь вести машину, то можешь вести и это. Смотри! — Он снова запустил кошку и еще раз повернул налево.
Лампочка на приборной панели начала мигать, и она мигала тем быстрее, чем сильнее они сворачивали от исходного курса.
— Видишь? Надо ехать так, чтобы лампочка не мигала — тогда ты держишь правильный курс. Если она начинает мигать, меняешь курс, пока она снова не начинает гореть не мигая. Просто даже для ребенка. Так что садись и разбирайся.
Они с трудом поменялись местами в тесной закрытой кабине, и Росс осторожно взялся за руль. Следуя указаниям Курта, он завел мотор, следя больше за лампочкой на панели, чем за темными просторами перед ним. Но через несколько минут напряжения он полностью уловил суть дела. Как Курт и обещал, все было очень просто. Последив за ним некоторое время, его инструктор издал удовлетворенное ворчание и устроился поудобнее, чтобы вздремнуть.
Когда первое волнение от управления кошкой прошло, процесс становился все более и более монотонным. Росс поймал себя на том, что зевает, но держался с непомерной настойчивостью. Весь пройденный путь был игрой Курта — пока что, — и, уж конечно, он не собирался отступиться от первого же случая показать, что и он на что-то может сгодиться. Если бы только этот бескрайний снег иногда прерывался, если бы впереди была видна цель или случайный свет, это было бы не так тяжело. Под конец Росс то и дело сворачивал с курса ровно настолько, чтобы предупреждающее мигание лампочки не дало ему заснуть. Он и не знал, что в один из таких его маневров Курт проснулся, пока тот не заговорил:
— Твой персональный будильник, Мердок? Ладно, я не ссорюсь с тем, кто пользуется своей головой. Но ты бы лучше малость поспал, а то мы не сможем ехать дальше.
Росс слишком устал, чтобы возражать. Они поменялись местами, и он, как мог уютно, свернулся на своей небольшой части сиденья. Только сейчас, когда он мог спокойно поспать, он вдруг осознал, что не хочет этого. Должно быть, Курт думал, что Росс уснул, потому что примерно через две мили монотонной езды он осторожно шевельнулся за рулем. При свете лампочки приборной панели Росс видел, как его спутник залез в верхнюю часть парки, чтобы вынуть маленький предмет, который он одной рукой держал напротив руля кошки; другой рукой он выстукивал неровный ритм.
Для Росса это действие не имело смысла. Но от него не укрылось, что тот вздохнул с облегчением, когда снова запрятал свое сокровище, как будто бы выполнил какое-то сложное задание. Вскоре после этого кошка послушно остановилась, и Росс сел, протирая глаза.
— Что случилось? Проблема с двигателем?
Курт сложил руки на руле.
— Нет. Просто нам нужно здесь подождать...
— Подождать? Подождать чего? Чтобы пришел Келгарнес и забрал нас?
Курт засмеялся.
— Майора? А я бы хотел, чтобы он сейчас приехал. Что за сюрприз бы его ждал! Не две маленькие мышки, которых можно поймать и посадить в клетку, а кошка — тигр, с когтями и клыками.
Росс выпрямился. Он почувствовал скверный запах подставы — подставы, в самом центре которой он как раз и находился. Он просчитал возможности и получил ответ, который приводил Росса Мердока на другую сторону карты мира. Если Курт ждал здесь встречи с друзьями, то это могли быть только одни друзья.
Большую часть своей короткой жизни Росс вел частную войну против ограничений, налагаемых на него законами, которым что-то внутри него не хотело подчиняться. И за эти годы, наполненные атаками, наступлениями и стратегическими маневрами, он выработал кодекс, по которому он играл в свою опасную игру. Он не убивал и никогда бы не пошел по дороге, на которую свернул Курт. Для того, кто был в высшей степени нетерпим к ограничениям, методы и цели тех, кому служил Курт, были не просто фантастичны и нелогичны до невозможного — они бросали вызов последней капле человеческих сил.
— Твои друзья запаздывают? — Он старался говорить небрежно.
