— Слушай, парень, — продолжал Кости. — Вы идите. Если найдете выход, я уж как-нибудь доползу до него. А пока вы будете искать, я буду только мешать. Так что разумнее мне остаться.
Может быть, оно было и разумнее, но Дэйн не мог на это согласиться.
Впрочем, Кости не дал ему даже возразить. Он ухватил его за руки и спустил вниз. Дэйн не успел опомниться, как ноги его коснулись стены. Затем Кости разжал руки. Дэйн беспомощно обернулся к Муре:
— Кости остался. Говорит, ему здесь не пройти.
Мура кивнул:
— Да, сейчас бы он не смог здесь пройти. Но если мы найдем выход, мы вернемся и заберем его. Без него мы пойдем быстрее, и Кости это понимает...
Все еще чувствуя себя предателем, Дэйн неохотно последовал за стюардом, который с кошачьей легкостью и ловко-
стью ступал по плоской поверхности, направляясь к центру лабиринта. Стены были метров шесть высотой, помещения и коридоры, которые они образовывали, были совершенно пусты. Можно было подумать, что за много веков сюда не ступала человеческая нога, но Мура вдруг негромко вскрикнул и направил луч фонарика вниз, в глубину узкого прохода.
Свет упал на кучу белых костей, на голый череп с пустыми глазницами. Нет, по крайней мере одно существо побывало в этом лабиринте и осталось здесь навсегда. В луче фонарика темнело какое-то тряпье, тускло поблескивала пряжка из никелированного металла.
— Узник... — проговорил Мура. — Да, в этом лабиринте человек может бродить до самой смерти и так и не найдет выхода...
— Вы думаете, он лежит здесь с того самого времени... — неуверенно произнес Дэйн, затрудняясь сказать, когда именно произошла катастрофа на Лимбо и был разрушен город.
— Нет. Ведь это был человек, такой же, как и мы. Конечно, он лежал здесь давно, но он не из тех, кто строил этот лабиринт...
И они пошли дальше, переходя со стены на стену. Одни стены уводили их от направления на центр, а другие возвращали — изгибались, ломались, сближались, расходились. Оба они внимательно смотрели вниз. Дэйн уже понял, что пространство, занятое удивительным сотоподобным сооружением, гораздо больше, чем казалось из воздухопровода. Площадь лабиринта составляла, вероятно, несколько квадратных миль. Несколько квадратных миль причудливо изломанных стен, огораживающих пустоту.
— Должна же быть какая-то цель... — бормотал Мура на ходу. — Какая-то задача... Но какая? Все линии неправильные... как у построек в городе... Это — сооружение Предтеч, но для чего оно?..
— Тюрьма? — предположил Дэйн. — Вы же сами сказали, человеку отсюда вовек не выбраться. Здесь и тюрьма, и способ казни.
— Нет, — сказал Мура. — Слишком все это велико. Люди не станут строить таких зданий только для того, чтобы управиться с преступниками. Для свершения правосудия существуют более простые и экономичные способы.
— А может, Предтечи были не люди, — возразил Дэйн.
— Может быть, не такие люди, как мы... но что мы понимаем под словом «люди»? Мы называем людьми разумные существа, которые в той или иной степени способны властвовать над окружающей природой и над своей судьбой. В этом смысле Предтечи были, несомненно, людьми, и никто не убедит меня, что они построили эту громадину только для того, чтобы держать здесь своих преступников и казнить их.
Ни Дэйн, ни Мура не боялись высоты, но тем не менее не решались идти слишком быстро. Дэйн обнаружил, что нельзя слишком долго смотреть под ноги — начинала кружиться голова, подташнивало и приходилось останавливаться, задирать голову и некоторое время отдыхать, глядя в безликую серую пустоту вверху. И все время они ощущали вибрацию, биение пульса могучей машины, скрытой где-то во чреве горного хребта, в гигантских подземельях этой фантастической крепости, частью которой, и немаловажной, видимо, был этот лабиринт. А неправильные, как выразился Мура, линии лабиринта порождали в душах людей тревогу и страх.
Второй труп они обнаружили часа через два. На этот раз луч фонарика вырвал из темноты форменную куртку с эмблемой Корпуса изысканий.
— Не знаю, что строили Предтечи, — угрюмо сказал Дэйн, — но теперь-то ясно: это определенно тюрьма.
— Смотрите, он здесь уже несколько месяцев, — сказал Мура, но Дэйн не стал смотреть. — Возможно, он с «Римболда»... А может, с какого-нибудь другого корабля...
— Кораблей здесь погибло много, — сказал Дэйн, — так что держу пари, трупов здесь хватает.
— Что верно, то верно, — сказал Мура, поднимаясь с колен. — Ну что ж, помочь этому бедняге мы уже не можем... Пошли.
Дэйн только того и ждал. Он рванулся было вперед, но стюард вдруг поднял руку и громко скомандовал:
— Стоп!
Дэйн послушно остановился. Стюард напряженно прислушивался к чему-то.
И тогда Дэйн тоже услышал топот ног, клацанье магнитных подков по камню. Звук был такой, словно идущий пошатывался и спотыкался на ходу. Мура постоял, потом свернул вправо и быстро пошел обратно в том направлении, откуда они пришли.
Звуки шагов вдруг затихли, и Мура завертелся на месте, как охотничий пес, потерявший след. Он сделал несколько неуверенных шагов по одной стене, вернулся и пошел по другой, светя фонариком в тьму под ногами.
Потом он стоял и ждал, пока снова не послышался звон магнитных подковок. Теперь это были медленные, с большими перерывами, шаги, будто идущий совсем выбился из сил. Еще один бедняга блуждает по лабиринту. Если бы только найти его... Дэйн бросился туда, откуда, как ему казалось, доносился шум шагов узника.
Но в этом лабиринте звук был очень неверным ориентиром. Стены отражали и заглушали его, так что определить можно было только самое общее направление. Мура и Дэйн двигались параллельно, стараясь держаться так, чтобы между ними было не больше двух помещений. Теперь они шли медленно, освещая каждый уголок внизу.
Наконец на дне шестиугольной комнаты со стенами неравной длины Дэйн заметил какое-то движение. Он посветил. Узник стоял, пошатываясь; голова его была опущена, он держался рукой за стену.
— Сюда! — позвал Дэйн стюарда.
Человек сделал несколько неверных шагов, наткнулся на другую стену и со стоном упал ничком. Он лежал на дне глубокого колодца, а Дэйн глядел*и думал, как же спуститься вниз, чтобы помочь ему.
Подбежал Мура, двигаясь с такой легкостью, словно всю жизнь только и делал, что бегал по стенам лабиринтов. Теперь распростертое тело освещали два фонарика, и в их свете они отчетливо увидели, что человек внизу одет в изодранную коричневую куртку Торговой службы. Это был вольный торговец, такой же, как они сами. Они не были уверены, заметил ли он свет их фонариков, но вдруг он застонал и перевернулся на спину. Видимо, его зверски и умело избивали — лицо у него было опухшее, покрыто синяками и запекшейся кровью.
Дэйн, может, и не узнал бы его, но Мура не колебался ни секунды.
— Али!
