Мо сидела за столом с чашкой кофе, тостом, газетами и широко улыбалась. Войдя, Джаз с шумом захлопнула дверь и прислонилась к ней.
— Ты должна мне помочь, — зашептала она, прикладывая ладонь ко лбу. А потом захныкала.
— В чем? — спросила Мо.
Джаз начала ходить взад и вперед по кухне, не в силах поверить. Нет, она никак не могла. Нет, только не с Гилбертом. Она жить не сможет после этого. И девушка начала в отчаянии заламывать руки.
— Ради Бога, Джаз, что случилось? — спросила Мо, которая серьезно обеспокоилась.
— Произошла ужасная, непростительная, гнусная, мерзкая ошибка, — раздался трагический шепот Джаз.
— Тебе что, предложили работу в дипломатическом корпусе?
Ничего не слыша, Джаз перестала ходить взад-вперед и застыла как вкопанная с мертвенно бледным лицом.
— Джаз, да что с тобой?
— Кажется, меня сейчас вытошнит, — промычала она и бросилась к раковине.
Мо встала рядом с подругой, поглаживая ее по спине. Она действительно начала волноваться.
Вдруг из холла донесся голос Гилберта:
— Киска, я иду в душ.
Джаз вырвало. Она была холодной как лед, но в то же время по спине струился пот.
Вроде бы полегчало. Она решила, что больше ее тошнить не будет. Джасмин медленно отошла от раковины и, подойдя к столу, тяжело опустилась на стул. Мо тоже села. Некоторое время обе сидели молча.
— Все в порядке? — ласково спросила Мо, поглаживая Джаз по руке.
«Не совсем», — подумала Джаз.
— Я… я… я, — Джаз никак не могла произнести это вслух. — Мне кажется, я… — прошептала она, — возможно, я просто… просто….
— Что?
Джаз выговорила чуть слышно:
— Переспала с… Гилбертом Валентайном… сама не знаю, как… этой ночью. — И, придя в ужас от произнесенных вслух слов, она опустила голову на стол, и на лице ее отобразились презрение и ненависть к самой себе.
— Так, — сухо сказала Мо, убирая ладонь с руки Джаз. — Это уже интересно. — И она уставилась в газету.
— Боже, — скулила Джаз, голова ее все еще покоилась на столе рядом с газетой Мо. — Я покончу собой — единственное, что мне остается сделать. Я себе этого никогда не прощу.
— С двумя за одну ночь, ну и ну! — процедила сквозь зубы Мо, как бы разговаривая сама с собой.
— Мо, я оставлю тебе все свои диски с записями «Бони М», — трагическим голосом бормотала Джаз.
— Мало того, с двумя лучшими подругами, которые дружат с четырех лет, — на этот раз в голосе Мо прозвучали жесткие нотки.
— И мою шкатулку из папье-маше, — продолжала Джаз.
— И она к тому же живет в моей квартире, — закончила Мо.
Наступило длительное молчание. Джаз осторожно подняла свою тяжелую голову и с подозрением посмотрела на Мо.
— Что?.. — вопросительно произнесла она.
— Ты не спала этой ночью с Гилбертом Валентайном, — ласково сказала Мо.
— Не спала? — Джаз, нахмурив брови, покачала головой: та все еще очень болела.
— Нет, — подтвердила Мо. — Ты спала с глупой улыбкой на физиономии.
— Боже, благодарю тебя за это! — воскликнула Джаз. — Мо, ты не представляешь, что спасла мне жизнь. Ты просто ангел! — Радостно улыбаясь, она выпрямилась на стуле. — Я должна пойти и поставить свечку. У тебя есть мелкие деньги? — Она с трудом дошла до буфета, где обычно лежал аспирин.
— Это я спала с Гилбертом Валентайном, — спокойно сказала Мо.
Джаз мгновенно протрезвела.
— Что ты имеешь в виду? — прошипела она.
— Я имею в виду, что у нас с ним были половые сношения, — пояснила Мо с непроницаемым лицом.
— Что?
— Сексуальная близость.
Джаз почувствовала страшную слабость. Это было ужасно.
— Ты вообще понимаешь, что натворила? — выговорила она наконец. — Да Гилберт — хамелеон, настоящая ящерица высшей категории.
— Я не знала, что у ящериц есть категории.
— Он… Он… Он…
— Он доставил мне такое удовольствие, что я, как дикая кошка, кричала четыре раза за одну ночь, — сказала Мо. — Такое не часто бывает.
Джаз подумала, что ее сейчас опять вырвет.
Как раз в тот момент, когда ей казалось, что хуже уже быть ничего не может, в кухне появился Гилберт собственной персоной — он завернулся в ее любимое махровое полотенце.
— Это мое полотенце, — прохрипела она.
— О, тогда я его скину, — сказал Гилберт, злорадно улыбаясь Мо, и начал разматывать полотенце.
— Нет! — закричала Джаз. — Пользуйся. Можешь еще позаимствовать и мой халат.
— Привет, киска, — сказал он, обращаясь к Мо.
К полному ужасу Джаз, ее подруга издала мурлыкающие звуки; Гилберт за спиной Джаз проплыл к Мо, и они слились в громком чмокающем поцелуе.
Джаз казалось, что она видит это в кошмарном сне. Такого не может быть. Надо же; в ее доме, на ее кухне, в ее полотенце. Господи! Джасмин с трудом добралась до своей комнаты и позвонила Джорджии. Сестры не было дома. Она стала ходить взад и вперед по комнате. А впереди — целое воскресенье, а Мо там в кухне спятила, и вдобавок влюбленная Джорджия где-то шляется. Может быть, позвонить Джоузи? Нет, у Джоузи своя жизнь. Черт! Может, маме? Нет, она только огорчится. Что делать, что делать, что делать?..
Зазвонил телефон, и Джаз бросилась к нему.
— Малышка, как дела? — это была мама.
Джаз беззвучно заплакала трубку.
— Привет, мам, — шмыгнула она носом.
— Мо имеет право иметь друга, — сказал Джеффри, попивая чай. Марта в это время отрезала Джаз второй кусок яблочного пирога, думая, что сердце ее сейчас разорвется.
— Но только не друга, которого я ненавижу, — грустно шмыгнула носом Джаз.
— Ты просто завидуешь, моя дорогая.
— Завидую? Конечно. Ах, как жаль, что я не отсидела целый месяц на диете, полностью потеряв свое лицо ради того, чтобы переспать с Мистером Скользкой Ящерицей.
— Не ей завидуешь, а ему.
Джаз молчала.
— Еще яблочного пирога? — спросила Марта.
Джаз молчала.
— Завидую? — наконец повторила она.
— Да, — сказал Джеффри. — Ты потеряла Мо, свою близкую подругу. Но уверяю, скоро все пройдет: когда ты найдешь себе близкого друга. Постоянного близкого друга. — Джеффри был горд собой, что ему удалось избежать слова муж, ведь это так старомодно теперь.
Марта и Джаз встревоженно посмотрели на него.
