– Если ее отец оказался замешанным в скандале или стало известно, что он… так сказать, вращается в определенных кругах, на выгодном замужестве для его дочери можно поставить крест, – сказал я. – Хорошие семьи дорожат своей репутацией. Они как огня боятся дурной славы. И даже то, что вы выдавали ее за родную племянницу, ее не спасало. Более того, кое-кто мог решить, что вы намеренно вводите всех в заблуждение… Иными словами, мисс Флоре можно было не рассчитывать на хорошего жениха… – И на доброе имя Джонатана и его жены также ложилась бы тень.
– Вот именно, – сухо согласился Тапли, – хотя я решительно возражаю против вашего выражения «выдать за племянницу». Мы никогда не пытались никого ввести в заблуждение. Не такой была наша цель. В то время для нее казалось очевидным, что меня нужно называть «дядей». Ведь она попала к нам совсем маленькой…
Я знал, что мой кузен тревожился за будущее дочери, хотя он редко виделся с Флорой после того, как девочка потеряла мать и переехала к нам. Время от времени он навещал ее, привозя какой-нибудь дорогой подарок. Наверное, подобные визиты были для него затруднительны. И все же Томас тоже желал ей счастья. Как-то раз я отвел его в сторону для серьезного разговора. Я предложил ему привести свои дела в порядок и составить завещание, в котором Флора будет являться его наследницей, а я – ее опекуном. Том затем должен был уехать за границу. Он мог жить где угодно и как угодно. Главное условие – он не должен был возвращаться в Англию.
– Эмигрант, получающий из дому деньги на жизнь… – негромко проговорил я. Так вот в чем дело!
– Строго говоря, этот термин к Тому неприменим, ведь я не платил ему за то, чтобы он оставался за границей, – поправил меня Тапли. – Том был человеком богатым. Банк пересылал ему проценты от капитала и ренту, где бы он ни находился. Он согласился с тем, что так будет лучше всего для Флоры. Кроме того, для него такая жизнь наверняка была проще. Инспектор, в Европе к таким, как Том, относятся в целом менее строго, чем у нас. Например, во Франции то, за что Том в студенческие годы едва не угодил на виселицу, в конце прошлого века перестало считаться преступлением… Мой кузен охотно согласился с моим планом. Все было устроено, и он уехал. Время от времени, не очень часто, он писал нам. Какое-то время он жил в Италии, затем перебрался на юг Франции. В последнее время он не давал о себе знать. Недавно возникло срочное дело, требующее его участия, и я начал наводить о нем справки. Прошлой осенью Флоре исполнилось девятнадцать. У нее появился поклонник – весьма достойный молодой человек, младший сын пэра. Флора его полюбила. Родственники юноши согласились на их брак. Конечно, Флора еще очень молода, но мы с женой уверены, что ее чувства неподдельны. Естественно, вначале молодой человек пришел ко мне и испросил моего согласия…
– И вам пришлось сказать ему, что родной отец Флоры еще жив и, поскольку ей нет двадцати одного года, разрешение следует испрашивать у него, – закончил за него я.
Тапли кивнул:
– Да. И тут начались трудности. Я написал Томасу на последний известный мне адрес во Франции, считая, что он по-прежнему живет там. Я объяснил, в чем дело, и заверил, что молодой человек – не охотник за богатым приданым. Я попросил Тома прислать письменное согласие на брак, заверенное у нотариуса. Подчеркнул, что ему совсем не обязательно приезжать сюда… Письмо вернулось ко мне нераспечатанным. Я писал ему еще несколько раз, но тщетно. В отчаянии я обратился в наше посольство в Париже. В конце концов я узнал от них, что в последнее время Том проживал на окраине Парижа. Однако недавно он оттуда уехал; где он находится, в нашем посольстве не знали. Им не сообщали о том, что во Франции умер британский подданный, носящий такую фамилию. Поэтому мы решили, что Том еще жив. По Европе путешествуют много англичан. Он мог вернуться в Италию, решил посмотреть Швейцарские Альпы, повинуясь порыву, отправиться исследовать Австро-Венгерскую или Османскую империю… На самом деле он мог отправиться куда угодно.
Тапли достал тонкий батистовый платок и промокнул лоб.
– Я посоветовал Флоре и ее жениху подождать со свадьбой до тех пор, пока Флоре не исполнится двадцать один год. После этого у меня появилась небольшая передышка. Прежде всего, наведя справки в нашей стране, я выяснил, что Том по-прежнему получает проценты от капитала, следовательно, он еще жив. Однако недоумение вызывало другое. Он жил очень скромно, хотя вполне мог себе позволить различные удобства. Не сомневаюсь, он хотел оставить Флоре как можно больше средств. Бедняга во всем себя ограничивал!
– Да, вид у него был довольно жалкий, – кивнул я. – Он ходил в старой, поношенной одежде. В его квартире мы нашли только одну смену белья. У него был всего один сюртук. Если он и тратил деньги, то только на подержанные книги.
Джонатан Тапли ненадолго закрыл глаза.
– Бедный Том! – снова негромко произнес он. – Он был тихим и добродушным человеком, хотя и подвергался преследованиям на родине!
Сейчас не время было обсуждать законы, карающие за мужеложство. Кроме того, как справедливо заметил Джонатан Тапли, мы с ним оба должны заботиться о совершении правосудия.
Джонатан Тапли откинулся на спинку кресла и ненадолго закрыл глаза, словно пытался взять себя в руки.
– Затем меня постиг тяжкий удар. Не получив ответа из Франции, я связался с поверенными в Харрогите. Они занимались… и до сих пор занимаются делами Тома в нашей стране. И оказалось, что в начале прошлого года Том побывал у них. Он приезжал в январе – лично! Он вернулся в Великобританию! Можете себе представить мою реакцию? Я просто остолбенел. Том сказал поверенным, что у него пока нет здесь постоянного адреса, но, как только таковой появится, он даст им знать. Они до сих пор ждут от него извещения. Они заверили меня, что сразу же сообщат мне, где он поселился. Однако он так и не сообщил им, где живет. Его след затерялся!
Странное поведение Томаса Тапли предполагало множество версий. Почему он вдруг решил исчезнуть? Может быть, он боялся, что его кузен Джонатан рассердится, узнав, что он вернулся в Англию, нарушив уговор девятилетней давности? Томас, разумеется, не знал, что Джонатан его разыскивал и что его дочь Флора собирается замуж. Но даже когда Томас уехал от миссис Холланд в Саутгемптоне и поселился в Лондоне, у миссис Джеймисон, он по-прежнему не сообщил поверенным своего адреса. Не появился он и у своего кузена, жившего в своем особняке на Брайанстон-сквер. Том Тапли, кроме того, ввел в заблуждение миссис Джеймисон, сообщив ей, что он хотел вернуться в Лондон, потому что раньше здесь жил. Перед тем как приехать в столицу, он некоторое время жил на севере страны. Его желание вернуться в Лондон объяснялось тем, что здесь жила его дочь. Может быть, он собирался повидаться с ней, просто ему не хватило духу?
– Мистер Тапли, – сухо сказал я, – насколько я понял из ваших слов, вы переписывались с кузеном, пока он жил за границей.
Мне показалось, что Джонатан немного опешил.
– Признаюсь, переписка была нерегулярной. Возможно, я писал ему раз в год, не чаще, чтобы сообщить, что Флора жива и здорова и в нашем положении нет никаких перемен. Отвечал он редко.
