— Дева! Ты пришла поиграть с нами?
Блестящие рыбки, действительно похожие на миниатюрных дельфинчиков, окружили меня со всех сторон.
— Смотри, как я умею! А я!..
Мне что-то эта сцена напоминала, что-то из моего прошлого. Крошечные создания, наперебой пытающиеся мне понравиться. Только у тех, кажется, были крылья? Ах, не важно!
Я дернулась, одна из рыбок ощутимо укусила мочку уха. Я махнула рукой, отгоняя ее, но сразу же ощутила еще один укус — в голень. Я заметалась, отмахиваясь от мельтешащих рыбок, пока не поняла бесполезность сопротивления. У малышей не было зубов, и их щипки никакого ущерба мне не причиняли.
— Ты поиграешь с нами, сестра? — не умолкал серебристый гомон. — Поплыли!
— Нет, нет… Она не может с нами играть! Смотрите, у нее нет хвоста!
— У нее есть хвост!
— Это неправильный хвост, она не сможет с ним плыть!
Рыбки встревоженно заметались, натыкаясь на мраморные статуи. Мне показалось, что голова ближнего изваяния слегка повернулась.
Нужно разбудить хоровод! Раскачать! Расхороводить!
Я повела рукой, создавая течение. Несколько рыбешек, попавших в него, унесло вправо, по часовой стрелке. Я возобновила движение, и уже через несколько мгновений вокруг меня крутилось и поблескивало чешуйчатое и гомонящее рыбье колесо.
В какой момент моя рука перестала быть рукой, я не заметила. Потому что круг рыбок, расширяясь, зацепил статуи, те ожили. И прекрасные белоснежные девы поплыли, танцуя и извиваясь.
Дно беззвучно треснуло, выталкивая наверх сложную мраморную колонну.
Я ахнула, хлебнув воды, и уцепилась когтями за мраморный завиток капители. Меня вынесло на поверхность в считаные секунды. Море сияло мягким голубоватым светом.
Но волшебство на этом не закончилось. Из-под воды вознеслась еще одна колонна, потом еще одна, вслед за ними — точно в середине образуемого колоннами треугольника — площадка с огромным мраморным троном. На троне кто-то сидел. Мне было видно только его макушку — мраморную волну густых волос и плечи, прикрытые складками плаща.
Я посмотрела на берег. Он оказался неожиданно близко и был соединен с площадкой узким мостом с изящными перильцами. По мосту, медленно и осторожно, ко мне приближались какие-то люди. Захотелось крикнуть. Я вытолкнула языком книгу, попыталась подхватить ее рукой, но руки не было. Я закричала — громко, пронзительно, взмахнула крыльями, вызывая резкие порывы ветра. В кого же я превратилась, мамочки?
В памяти всплыли слова старинной книги: «И тело у нее птичье, венчается человечьей головой, и ликом она печальна и прекрасна…»
Потом вспомнился старческий надтреснутый голос: «Это у вас, нехристей, сирены, а у нас — Сирины». Зачесался нос, я потерла им о плечо. Перья были мягкими и пахли сандалом. Наверное, случайностей просто не бывает. Каждый наш выбор, каждое сказанное слово вплетены в тугое полотно судьбы.
«…Мы будем называть вас леди Сирин… Леди Сирин Энского уезда…»
Книга лежала у моих лап, я подцепила когтем крошечную страницу. От прикосновения книга начала расти, пока не превратилась в огромный старинный фолиант. Страницы шелестели, переворачиваясь.
— Мы можем это как-то остановить? — спросил один из подошедших, рослый широкоплечий блондин.
Мне очень не понравился его взгляд на мои груди — слишком интимный, слишком возбужденный. Я зашипела на пришельцев.
— Нет, мы не сможем, — ответил второй мужчина, брюнет, обнимающий за плечи стройную золотоволосую девушку. — Книга открыта, обратной дороги нет.
Его спутница смотрела на меня с ужасом. Это мне тоже не понравилось.
Неожиданно амулет на моей груди ожил, наливаясь золотистым светом. Книга, будто в ответ, замерцала голубым.
— А она вообще кто? — писклявый голосок принадлежал крошечной крылатой рыбке, зависшей над плечом блондина. — К какому Дому принадлежит?
— Это как раз самое любопытное, — ответил брюнет. — Она не из нашего мира. Я даже не уверен, существует ли ее мир до сих пор. Это совсем другой пантеон — вещая птица Сирин. Кажется, где-то еще должна обитать ее сестра — Алконост.
Я одобрительно кивнула, умные мужчины мне нравились.
— Обитает она в самом саду райском, но, когда спускается на землю, начинает песни петь. И оттого перестает себя ощущать, — проговорила я низким контральто. — И ежели живой человек ту песнь услышит, то от жития отлучится в тот же миг, душа его покинет бренное тело.
Смысла фраз я не понимала, но звучание доставляло мне удовольствие.
— Дашка, ты что, петь собралась? — пискнула рыбка.
Брюнет повернулся к своей подруге:
— Прощай, любовь моя… Я буду искать тебя всегда, в любом воплощении. Ты просто жди.
Женщина спрятала лицо на его груди.
— Вот жизнь, даже обняться не с кем напоследок! — Рыбка повела из стороны в сторону вихрастой головой, остановила взгляд на блондине. — Ну, это было бы слишком…
А мужчина вообще смотрел только на меня — на мои яркие золотые крылья, изящные лапы со смертоносными когтями, на высокую большую грудь… Мне начинало это нравиться. Я склонила голову и нежно зашипела.
— Пора петь! — раздался в голове резкий приказ.
— Я не хочу, — ответила я мысленно. — Мне нравится этот мир.
— Ты будешь!
Виски сдавило нестерпимой болью, медальон на груди пульсировал, обжигая. Я опустила влажные от слез глаза вниз, к фолианту. Убористые строчки складывались в слова, наполненные мощью и страхом.
— Пой!
И я запела — громко и протяжно, прощаясь в душе с этим прекрасным миром.
Колонна подо мной качнулась.
— Что ты делаешь? — раздался встревоженный крик в моей голове. — Это не та песня!
Сидящий внизу на троне запрокинул голову, глядя на меня в упор. Глаза у него были без зрачков — безумные и страшные.
— Прыгай, Дашка! — донеслось откуда-то издалека. — Быстрее!
Я взмахнула крыльями, поднялась над площадкой, поймав под крыло воздушный поток.
— Продолжай петь!
— Только шнурки поглажу! — проорала я весело, перевернувшись в полете и стряхнув венец вниз, к трону.
Артефакт Третьего Дома упал точно на мраморную макушку сидящего изваяния, а я, поднимая тучи песка, приземлилась на берег.
— Вот и нашлась достойная голова для тебя, старый ворчун, — громко подумала я и закрыла глаза.
ГЛАВА 20
Леди Третьего Дома, или Жизнь продолжается, когда в город возвращаются гусары
Если долго смотреть на женщину, она обязательно достанет зеркальце.
