— Мадемуазель де Биянкур, какой чудесный сюрприз! Должно быть, сама судьба улыбается мне: я постоянно встречаю вас. Наверно, я где-то совершил нечто достойное, если она так благоволит ко мне. Если бы я только мог вспомнить, что же такого я сделал! Мадемуазель де Шерси, надеюсь, Париж милостив к вам? По-моему, осенью Булонский лес особенно красив, не так ли? Честно говоря, я это явно почувствовал лишь сегодня.
Когда барон снова надел шляпу, рука скрыла его профиль от глаз Луизы. Вивиан ничего не ответила, она только смотрела на него и заметила, как его глаза с хитрой веселостью сощурились, будто ее молчание сделало девушку его сообщницей.
— Вижу, впереди путь свободен. Я лучше поеду и освобожу место веренице карет позади. Как и прежде, я ваш покорный слуга.
На Вивиан его самонадеянный взгляд и безразличие к тому, что они могли бы ему сказать, не произвели никакого впечатления. Не было смысла высказывать свое мнение о нем Луизе: во-первых, они не могли открыто говорить в присутствии тети, во-вторых, Вивиан уже попыталась это сделать после приезда в Париж и получила выговор. Луиза негодующе сказала: «Я взяла на себя неслыханный риск, чтобы помочь тебе, покрываю твои интрижки, добросовестно передаю твои письма, а мне говорят, что я веду себя неподобающим образом и лишь потому, что уделяю этому джентльмену некоторое внимание! Вивиан, я могу назвать это лишь неблагодарностью. К тому же я с ним почти не разговариваю. Да будет тебе известно, что иногда матроны лет под тридцать стараются опередить меня и добраться до него».
Карета достигла Рю дю Фобур Сент-Оноре быстрее, чем они ожидали, и Онорина де Шерси предложила им перед визитом заглянуть в магазины. Девушки охотно согласились и, оставив карету в удобном месте, начали изучать дорогие магазины. Мадам де Шерси отстала, и они могли свободно поговорить.
Луиза сказала:
— Знаешь, именно здесь живет барон де Ронсей. У него роскошные апартаменты над магазином шелков и бархата, через дорогу. Мне так нравится ходить по магазинам в этом квартале! — Вивиан ничего не ответила, и Луиза продолжила: — Наверно, ты заметила, как он сегодня смотрел на меня?
«А как он смотрел на меня», — подумала Вивиан, но не произнесла этого вслух.
— Он так очаровательно неуверен! Давай держаться подальше от твоей тети — мне уже несколько дней хочется кое-что сообщить тебе. Помнишь, когда я отправилась к Вовентенам? Там произошло нечто интересное, и мне надо знать, что ты об этом думаешь. Обещаю прислушаться к твоим словам. За ужином меня посадили рядом с бароном, маман ничего не подозревала, потом мы оказались за одним столом во время игры в карты. Когда игра закончилась, он пригласил меня пройти с ним в соседнюю комнату. Я подумала, что там тоже играют в карты, и согласилась. Но мы оказались совсем одни в небольшом помещении.
— Разве это тебя не насторожило?
— Да нет, я совсем не боялась, ибо знала, что стоит мне только повысить голос, и меня тут же услышат. Но я почувствовала себя неловко, так легко оказавшись наедине с ним, и сделала вид, что рассматриваю красивый пейзаж, висевший на стене. Не теряя времени, он приблизился ко мне, и, обернувшись, я обнаружила, что нас разделяют считаные дюймы. Его глаза горели, и он попросил разрешения поцеловать меня! Я едва сообразила, что он говорит, и открыла рот, чтобы возразить, как он тут же поступил так, будто я дала согласие. Знаю, мне следовало сопротивляться, но я не могла ничего поделать с собой. Не торопись осуждать меня, только подожди, и ты убедишься, какой силой обладают мужские губы. Сначала мое сознание заполнила белая вспышка, будто меня поразила молния… — Она поймала насмешливый взгляд Вивиан и продолжила: — Смейся, если хочешь, но я говорю правду. Ты все время утверждаешь, что самое главное — откровенность. Если ты моя подруга, то должна выслушать меня до конца. Пока он целовал меня, я испытала разные ощущения: его уста были то настойчивы, то нежны; он даже засунул кончик языка меж моих губ. — Она покраснела и, взяв Вивиан под руку, притянула к себе и прошептала: — Будь снисходительна к этому порочному признанию. Если я все расскажу тебе, то, возможно, сама пойму, правильно ли я поступила. В тот момент я чуть не лишилась рассудка. Он держал меня за плечи. Затем я почувствовала, как одна его рука опускается ниже и его большой палец застыл вот здесь. — Она положила свободную руку на обнаженную кожу над грудью. — В то же мгновение он отстранил уста, и я затаила дыхание. Его пальцы не опускались ниже, и он пробормотал: «Только не волнуйтесь» — и начал целовать меня в шею. Моя рука оказалась у него под фраком и застыла на его груди. Он сказал: «Вы самая смышленая ученица! Спорю, на каждом уроке вы соображали быстрее всех». При этом не сводил с меня глаз. Затем снова стал целовать меня… Крепко прижал мою руку и вот так водил ею по своему телу… Я вся дрожала, думала, что упаду в обоморок…
Вивиан не выдержала:
— Боже милостивый, Луиза, и ты этим гордишься? Прятаться в темных комнатах вместе с таким мужчиной… — Она пошла быстрее, и Луизе пришлось почти бежать, чтобы идти с ней рядом.
— Я тебя шокирую? Конечно, я чувствовала то же самое. Я отстранилась и начала возражать. Но барон опередил меня: он отпустил мою руку, посмотрел на меня затуманенными глазами и вздохнул: «Видите, сколь я послушен…» — и тут же исчез! Ушел и скрылся в ближайших апартаментах. Прошла целая вечность, прежде чем у меня хватило сил вернуться в гостиную, но никто ничего не заметил. А он так и не вернулся.
— И до сего дня вы больше не виделись?
— Да, и он оставил меня в глубочайшем смятении. Я не могла понять, раздражен ли он мною, разочарован, встревожен, жалеет? Пожалуйста, скажи, что ты об этом думаешь. Я не буду сердиться, что бы ты ни сказала, ибо разговор о нем доставляет мне наслаждение. Видишь, как далеко я зашла…
В это время они вошли в магазин шелковых и парчовых тканей. Вивиан остановилась, чтобы взглянуть на атлас, и думала, как бы не обидеть Луизу. Ситуацию осложняло то обстоятельство, что она сама затеяла интригу с Виктором. Когда она заговорила, то старалась, чтобы голос звучал игриво, и осторожно подбирала слова.
— Я не могу выступать в роли моралиста, поскольку знаю парижский свет не так хорошо, как ты. Ведь я живу в Мирандоле. Однако выскажу свои мысли, и ты должна сдержать свое обещание и не обижаться на меня. — Она вздохнула. — Думаю, месье де Ронсей говорит красиво, но ведет себя грубо. — Ей хватило смелости поднять глаза и встретить тревожный взгляд Луизы. — Он застал тебя врасплох, и все, что он делал, произвело на меня очень плохое впечатление, а то, как он потом улизнул, — вообще плохо. Если бы я больше знала мужчин, думаю, я смогла бы объяснить тебе, почему он так сделал.
Луиза спросила обиженно:
— В чем же тогда можно его обвинять?
— Видно, у него на уме лишь собственные удовольствия. Если он так помешан на них, разве он может угодить тебе? — Похоже, Вивиан не убедила Луизу, но продолжала: — Первый раз, когда мы с Виктором… было точно так, как ты рассказала. Но у нас это было всего один раз, и, по правде говоря, мы с тех пор даже не обнимались. Но мы любим друг друга. О боже, теперь я говорю так чопорно! Я не пытаюсь доказать тебе, как непорочной молодой девушке следует себя вести, ибо не считаю себя такой. Я просто… я не верю, что месье де Ронсей годится тебе в друзья, ухажеры или мужья.
