К дому, где жила Горынычева сестра, мы вернулись вдвоем. У Леона с Вахтыром хватало своих забот, да и Арис лучше других знал, о чем говорить с этим кузнецом. Соседи Карины еще не спали, в окнах горел свет. Дверь была не заперта, но Арис постучал и ждал, пока откроют. Появившейся на пороге старушке сказал, кто нам нужен, и та, обернувшись, позвала скрипучим, неожиданно громким голосом:
– Вова! Вова! К тебе пришли!
Во дворе, у кузницы стоял небольшой деревянный стол с двумя лавками по бокам. Ветви раскидистой яблони служили навесом. Карина захватила из избы маленький светящийся шарик, и он плыл по воздуху прямо перед ее лицом, пока не оказался в подвешенном на стене кузницы стеклянном светильнике.
Мы с Горынычем сели на лавку. Напротив нас тяжело опустился Володя. Карина примостилась рядом с ним и, не скрываясь, разглядывала брата, изредка с любопытством посматривая на меня. Днем мы успели только представиться, тогда еще Карина удивилась, что ее брат Валентин назвался другим именем…
– Так что за разговор? – поинтересовался Володя.
Горыныч оперся локтями о старую шероховатую столешницу.
– Говорят, вещи, которые ты делаешь, могут исполнять желания.
– Ну, вроде того. Мелочь всякую…
– И ничего не мелочь! – возмутилась Карина. – Золотое кольцо с бриллиантом – это разве мелочь?
Горыныч только глянул на нее, в слабом свете от закрытого в светильник огонька мне было заметно, что глаза Ариса покраснели от усталости.
– Кузница заперта? – спросил он.
– Да, – ответил Володя.
– У Вовика есть ключ, – тут же проговорилась Карина.
– Открывай, – Арис глянул на массивную дощатую дверь с амбарным замком. – Поглядим, что у тебя там интересного.
– Это с какой стати? – прищурился Вова. – Ты еще не сказал, зачем тебе это надо. Тоже чего-нибудь загадать решил?
– Делай, что говорят.
Безразличный тон Ариса окончательно разозлил кузнеца. Володя привстал, угрожающе уперся кулаками в стол:
– А если нет?
В ответ в траве зашуршало, и по деревянным опорам на старую столешницу поползли змеи.
Карина с визгом вскочила с лавки, отпрыгнув назад. Володя отдернул руки, но остался сидеть на лавке.
– А без этого слабо? – усмехнулся он.
– Арис, – зашипела я не хуже змеи: разве так надо разговаривать с теми, к кому мы пришли за помощью? Нет чтобы поговорить спокойно, объяснить…
– Это ты их позвал? – Карина ошарашено уставилась на брата. – Убери их! Убери их сейчас же! – и топнула ножкой. – Валентин!
Змеи расползлись, плюхаясь со стола на землю, но никто не сомневался, что они появятся вновь по первому же зову. Арис провел руками по лицу, тяжело поднялся с лавки:
– Открывайте.
В кузнице было темным-темно, и лишь когда шарик света по велению Карины вплыл под крышу, стало возможно разглядеть старую печь, стеллажи, наковальни. Тут же были щипцы, несколько молотов разного размера и много других инструментов, чьего назначения я не знала. На одной из полочек стояли выкованные Володей фигурки – какие-то собачки в шляпах и с сигаретами, жабки-царевны, несколько незамысловатых цветочков – все мастерски выполненные. То ли не простым увлечением было кузнечное дело для нашего нового знакомого, то ли помогало неведомое колдовство. Но вот почему-то ни одна поделка мне не понравилась: они были забавны – не более.
Провожаемый презрительным взглядом кузнеца и обиженным – сестры, Арис подошел к стеллажам, взял с полки одну из собачек, повертел в руках и поставил на место. Покривился – видимо, ему фигурки тоже не понравились.
– Выбери с десяток, но чтоб на них никто ничего не загадывал, – обернулся он к поджавшей губы Карине, – завтра проверим, как оно работает.
И вышел.
Пустошь. Рядом. Скорее, – тут же напомнили о себе тени.
Я тряхнула головой, пытаясь заглушить голоса, и сделала вид, что рассматриваю фигурки. Некоторые из них Карина откладывала для завтрашнего испытания. Володя следил за нами, а потом выглянул за дверь и, весело хмыкнув, исчез следом за Арисом.
Как бы драки не случилось…
Мы с Кариной переглянулись и спешно вышли из кузницы.
Володя спокойно сидел на лавке, а напротив него – Горыныч: опустил голову на сложенные руки.
– Он что – спит? – шепотом спросила Карина.
Вова кивнул и поинтересовался:
– Он всегда такой невежливый? Или только сегодня?
– Когда как, – я постаралась быть честной. – Наверное, устал просто… Почти три ночи не спал.
– Ну, ясно тогда, – улыбнулся кузнец. – Я тоже злой, как черт, когда выспаться не дают.
– Злой, – вздохнула Карина, ежась от вечерней прохлады. – Змей на нас натравил…
– Ничего не натравил, – вступилась я за Ариса. – Просто объяснять было бы долго – что и зачем, вот и…
– А ты в курсе, что ему надо? – перебил меня Володя.
Карина подсела к нему, оба смотрели выжидательно, и стало ясно, что от продолжения разговора мне никак не отвертеться.
– Вова, – серьезно сказала я, – похоже, тебе предстоит стать спасителем этого мира. И… всех нас.
Карина засмеялась было, но сразу замолчала.
– Не шутка, да? – Володя досадливо щелкнул языком. – Всегда мечтал.
Глава 7. Огненный круг
Разбудить Ариса нам удалось ровно настолько, чтобы в полудремотном состоянии затащить его в дом и уложить прямо на полу. Лавки были заняты, Карина предложила мне поспать сегодня с ней, но я отказалась. Рядом с Горынычем было спокойней, твари Пустоши молчали, не донимая своими просьбами и упреками. А что на полу – так уже не привыкать…
Утром в доме с кузницей побывало много народу – и Леон с Алиной, и Вахтыр. Все хотели узнать, куда мы с Арисом подевались. И приглядывались к Володе, пытаясь понять – годится ли он на ту героическую роль, которую ему приготовили.
Горыныч во время этих посещений безмятежно спал в углу горницы. И проспал бы до самого обеда, если б одна проворная старушенция не затеяла уборку. Ей позарез нужно было вымести горницу прямо сейчас, и, уж конечно, спящий на полу мужчина очень даже мешал.
После позднего завтрака, запасшись металлическими собачками, жабками, цветочками и даже одним металлическим тараканом в изящном цилиндре, мы вышли на улицу в поисках тех, кто согласится нам помочь.
Первая же встреченная женщина выглядела усталой и расстроенной.
– Загадайте желание, – Карина протянула ей на ладонях металлическую лягушку. – Пожалуйста.
– Желание? – женщина, очнувшись от невеселых мыслей, недоумевающее смотрела на нас.
