– И тебе пора, змеиный брат.
Оцепенение слетело мигом. Я вздрогнула и, наконец, посмотрела в лицо Горыныча.
– Дайте мне минуту, – бросил он через плечо.
– У тебя было время, змеиный брат, – ответил голос, похожий на дыхание ветра. – У тебя было время сделать все, что должен, сказать все, что хотел. И попрощаться.
Попрощаться?
Я вцепилась в его плечи.
Как попрощаться? Зачем?
– Не успел, – Арис попытался отцепить мои руки, но я поднялась вместе с ним, не желая отпускать.
– Нет, нет, не надо!..
Поцелуй заставил замолчать. Колени дрожали, пальцы судорожно комкали ткань Арисовой рубашки.
Прощается? Неужели, правда?
Нет, не позволю! Нет!
Он отстранился, заглянул мне в глаза.
– У Володи все получится, я уверен. Ты скоро вернешься домой. Только… береги себя, хорошо?
И улыбнулся. От этой улыбки стало холодно и по-настоящему страшно.
– Жень, ты…
Не договорил.
Ветер взвился над верхушками деревьев и стих. В этой тишине лес будто бы вздохнул, и шелестом листьев, скрежетом ветвей, шепотом травы прозвучало имя:
– Валентин.
Звук разнесся эхом и замер, поглощенный сумерками.
Арис отступил, мои руки соскользнули с его плеч, но он поймал их, сжал в ладонях и… выпустил. Я упала, потеряв опору.
– Стой! Нет!
Еще шаг назад, и еще… Земля у его ног проросла белыми стрелами. Вьюны охватили ступни, поднялись к коленям. Арис глянул вниз, попытался высвободиться, скривился досадливо и – больше не отводил взгляда от моего лица. Глаза, широко раскрытые, блеснули в темноте.
– Прости.
Гибкие стебли обнимали его бедра, обвивались вокруг пояса, тянулись выше, покачивая сердцевидными листиками, с громким шелестом пряча вышивку на старой рубашке.
– Нет!..
Я попробовала встать – и снова упала. Поползла, потянулась к нему – схватить за руку. Зеленый побег сердито захлестнул запястье Ариса, скрыв под листвой раскрытую ладонь. Поросль обвила его плечи, локти… Ветка петлей охватила шею. Арис хрипло втянул воздух, но все так же смотрел на меня, ни на миг не отводя взгляда, словно держался с отчаянной надеждой за эту тонкую, соединившую нас нить. Молодая зелень ластилась к его щетинистому подбородку, стебли тянулись вверх, оплетая скулы, виски, затылок, постепенно все больше и больше скрывая лицо. Только глаза еще было видно…
– Арис!
Листья вздрогнули и сомкнулись, пряча взгляд.
– Арис!
Он стоял передо мной, как оплетенная плющом коряга. Человеческий силуэт под покровом густой, колышущейся зелени. Словно от дыхания, шевелилась листва.
– Арис!
Встать на ноги получилось не сразу. Я ухватила ладонь Ариса – и тут же с криком отдернула руку: пальцы нашли только туго переплетенные стебли.
Но… нет, он здесь. Прощальный взгляд. Глаза. Лицо. Вот тут, под листвой!
Потянулась, боясь прикоснуться. Ветер опередил меня, вздохнул, пробирая холодом, растрепал молодую поросль. Задрожали, пригибаясь, листья, открывая сплетение тонких ветвей – там, где было лицо.
– Арис!
С громким шорохом взлетели с деревьев перепуганные птицы.
– Арис! Арис! Валентин!
Ветви качались, силуэт становился нечетким… Одна рука расплелась и висела пучком зеленых побегов, а чуть выше сердца куст распался надвое.
– Арис!..
Ветер бушевал, стебли падали к моим ногам, один за другим.
Ариса не было.
Глава 3. Знак огня
Луна поднялась высоко, заливая поляну холодным светом. Между расступившихся деревьев показалась тропка – неширокая, ровно чтобы идти друг за дружкой.
– Пойдем, – сказали рядом. – Пойдем отсюда, колдунья. Его уже не вернуть.
Я сидела в траве, глядя на распластавшиеся по земле стебли вьюнов. В груди – давящая пустота, в голове – ни единой мысли, только неверие, невозможность принять то, что произошло.
– Тропинка может закрыться, – опасливо напомнил другой голос. Послышался вздох. Чьи-то руки приподняли меня за плечи, поставили на ноги.
– Идти сможешь? – спросил Фома, с сомнением заглядывая в лицо.
Молодой куст уже не напоминал очертаниями человека. Сквозь отдельно торчащие ветви я видела деревья на опушке, и все же всматривалась, не в силах оторвать взгляд. Но не сопротивлялась, когда меня потянули за руку. Ноги переступали сами собой, поляна отдалялась и отдалялась, пока не скрылась за деревьями. Небо над головой заслонили густые ветви, стало совсем темно.
Мужчины молчали, а мне слышался зловещий шелест ветра и Арисово горькое: «Не успел».
– Чертовщина какая-то, – прошептал седоусый, чье имя мне не вспомнилось. – Кому рассказать – не поверят.
– Н-да… – Фома вздохнул. – Жаль. Хороший был человек.
Был.
Я остановилась.
Был?
Выдернула руку и, развернувшись, уверенно зашагала обратно.
– Эй, ты куда? Стой! Стой!
Обернулась через плечо, наткнулась на сердитый взгляд Фомы.
– Я знаю, что делать. Не ждите.
Тропинка виляла, спускалась в овраги, поднималась по крутым склонам. Над лесом прошелестел небольшой дождь, и капли с листьев скатывались мне за шиворот, колючий кустарник выставлял цепкие лапы, хватая за рубашку, коряги сами бросались под ноги, мох свешивался с тяжелых ветвей неопрятной бородой, норовя напугать, и злорадно ухал, поблескивая круглыми глазами, филин. А тропинка все не заканчивалась – то широкая, то едва заметная в зарослях, она водила меня по лесу, запутывая, выматывая, но я упрямо шла, не обращая внимания на промокшую рубашку, на длинные царапины от ветвей на щеках. Мелочи, все это мелочи, если мне действительно удастся…
Арис. Интересно, знал ли он, когда вел меня сюда, чем придется расплачиваться за помощь?
Наверняка знал. Хотя до последнего отчаянно надеялся, что все обойдется. Даже в тот миг, когда прощался со мной взглядом из-за закрывающей лицо листвы.
«Все будет хорошо», да?
Знал. Выкупил мою жизнь своей. А взамен – ни одного доброго слова, даже скупого «спасибо»…
«Я люблю тебя, Женька».
Угораздило же его, дурака, влюбиться в такую, такую…
Яростно отброшенная ветка хлестнула меня по затылку. От неожиданности я перецепилась через древесный корень, сунувшийся под ногу, и растянулась на сухих сучьях. И лишь тогда поняла, что устала, что иду из последних неизвестно откуда взявшихся сил, что подняться будет очень-очень трудно. Колдовство ли это Заповедного леса, или следствие изматывающего пути с железным обручем на голове – я не знала, но лишь зло усмехнулась: если Хозяин леса так не хочет меня видеть, ему придется бесконечно водить меня этой тропкой. Или убить, но это будет уж совсем подло.
