Неужели заснула?
Я в ужасе дернулась, пытаясь встать, и, вскрикнув, снова упала на землю.
Он сидел на бревне, совсем рядом, задумчиво глядя в темень под деревьями.
– Арис, – прошептала я.
Можно было протянуть руку, коснуться его ноги – я побоялась. Вдруг уйдет? Поэтому просто сидела возле него и смотрела молча, не замечая, что глотаю слезы.
Наконец, он повернулся. В глазах – желтый блеск, на губах – странная, грустная улыбка.
– Хватит уже сырость разводить.
Я кивнула и поспешно вытерла глаза.
– Зачем звала?
– Я люблю тебя.
Вот… как-то само вырвалось.
Он нахмурился, отвернулся.
– Надо было сказать это тому, другому… Кого ты зовешь.
– Арис – это ты. Я звала тебя.
Досадливо клацнул языком, поднялся.
– Нет! – я вскочила. – Стой, не уходи!
Он смотрел через плечо, словно раздумывая, стоит ли поддаться на мою просьбу, потом усмехнулся:
– Вот ведь!.. – и покачал головой. – Ладно, садись. Я же вижу, еле на ногах держишься.
– Спасибо.
Я дождалась, пока он снова сядет на бревно, и почти упала на землю рядом.
– Арис…
– Здесь нет того, кого ты зовешь, – он вздохнул. – Я останусь, а ты помолчи, ладно?
И положил руку мне на плечо.
Я замерла. Боялась вздохнуть или пошевелиться. Темные силуэты деревьев вновь расплылись перед глазами… Да что ж это со мной?
– Ну вот, опять…
Широкая ладонь легла мне на макушку, погладила по волосам с такой знакомой лаской, что я затаила дыхание и даже перестала всхлипывать. И, зажмурившись, впитывала эти прикосновения, а потом подумала, что Хозяин леса наверняка сможет прочесть мои мысли, если захочет, и стала думать, вспоминать…
Одинокая башня посреди Пустоши, и мы сидим, прижавшись друг к другу. Я, закутанная в одеяло и захмелевшая от вина, все пытаюсь опустить голову ему на плечо.
Голубой клубок в его руках, путеводная нить, ведущая меня из мертвого города.
Ночь после гибели Виктора на Прутке – костер между нами, вопросы и ответы.
Поцелуй под дождем.
Ночь в охотничьем зимовье.
Стук сердца под моей ладонью.
Шелест фантиков, шоколадные конфеты с малиновым чаем…
– Глупая, – слышу, как он улыбается. – Спи.
Тополя шелестят над головой, убаюкивая. Приятное тепло разливается по телу, мягкий золотистый свет льется сквозь сомкнутые веки.
– Спи.
Глава 6. Загадать желание
Солнце едва-едва поднялось над горизонтом, когда я проснулась в окружении стройных тополей, бодрая, словно не передремала часок-другой, а проспала всю ночь в теплой удобной постели.
Блестела роса, покачивался в ажурной паутинке маленький серый паучок, где-то в верхних ветвях прыгали птицы. Я огляделась, отряхнула одежду от прилипших травинок и направилась к озеру.
На берегу меня никто не ждал – и правильно, сейчас есть более важные дела, а добраться до города смогу и сама. Спешить не хотелось, я присела у воды, умылась. Расплесканное отражение ответило мне улыбкой.
Тепло Арисовой ладони все еще ощущалось на затылке, хотелось прикрыть глаза и ластиться, урчать, как довольная кошка, но… Рано. Еще одна ночь осталась. И именно теперь я верила, что смогу уговорить его вернуться.
Я подъезжала к Верешу со стороны Заповедного леса и еще издали заметила густую тучу черного дыма.
Неужели Пустошь ночью добралась до города?
Нет, вот она – верешская окраина: покинутые хаты с еще не тронутыми засухой садами, высокая башня городской управы иглой торчит над крышами, блестят золоченые кресты над куполами церкви. Значит, время еще есть.
Улицы были пусты – почти все жители уехали, а кто остался – сейчас защищал Вереш вместе с колдунами и раславцами. Перекресток, поворот. Лошадь нервно захрапела, не желая ехать дальше. Там, впереди, где луг, теперь не видно было ни земли, ни воды, ни неба – только огонь и густой черный дым.
– Но, давай, вперед!
Кобылка сдалась и поскакала по немощеной узенькой улочке, но снова остановилась у разобранных оград крайних домов, отказываясь идти дальше. Я не стала настаивать – привязала ее там и пошла сама.
Дым поднимался над заливом, скрывая холмы. Горела вода. Вернее, пятно черной грязи на ее поверхности. Кругом встревоженно перекликались голоса. На вытоптанных огородах жгли костры, грели смолу в широких чанах. Бледно-желтая туша Змея лежала на дороге, рядом с ним – черный силуэт колдуна Сережи.
– Опять одна вернулась, – услышала голос Всемила.
«Завтра я вернусь с ним».
Из-за угла ближайшего дома вышла Алина. Оперлась об остатки забора, постояла немного, прикрыв глаза, потом осмотрелась, увидела меня и пошла навстречу.
– А ты почему здесь?
– Все здесь, – сцепив пальцы рук, подруга смотрела на мелькающие в густом дыму над водой языки пламени. – Мы с Кариной вместе пришли. Сейчас она спит, устала за ночь. В одиночку несколько котлов смолы на тот берег перенесла…
Я вспомнила, как вчитывался Арис в непонятное ему «левитирование предметов», и усмехнулась – да, умение и впрямь оказалось полезным.
– Русалки тоже пригодились, – продолжала Алина, – когда черное в воду полезло, они его вытолкнуть пытались, утопленников всяких позвали, – подруга брезгливо передернула плечами. – Задержали немного…
– Огонь!
Голос Вахтыра прогремел рядом, стрелы просвистели над разливом и утонули в дыму.
Лучники отступили, уйдя с дороги, вышли колдуны и колдуньи – кто в местной одежде, кто в джинсах или коротких летних сарафанах. По их приказу водная гладь всколыхнулась, плеснула на дальний берег, стремясь избавиться от наплывшей черной грязи.
– Огонь!
Снова взлетели стрелы, описали дугу, вонзились в берег. Молодая цыганка в цветастой юбке отправила на ту сторону разлива несколько сгустков пламени.
– Огонь!
Среди людей виднелась высокая, худая фигура в черной рясе – местный батюшка ходил между костров, благословляя и осеняя крестным знамением, не обращая внимания, что в пастве его сегодня слишком много тех, кого недавно называли бесовскими отродиями и приспешниками дьявола.
– Огонь!
Отполз от Всемила обессилевший Сережка, Змей потянулся, процарапав когтями борозды на глинистой почве и, подняв пыль, взлетел, тут же исчезнув в дыму. Огня над водой стало больше, но черное пятно неумолимо росло, приближаясь к городу.
