– Полгода назад были живы. А вот этот погиб. И эти двое.
– Тоже… погибли? – голос Семена дрогнул, рука сама собой потянулась к запрятанной в кармане сигаретной пачке. На фотографии, в обнимку – темноволосые мужчина и женщина, довольные, улыбающиеся, на фоне ярких ромашек.
– Да, – подтвердил Арис.
– А вы их знаете? – осторожно поинтересовалась я.
– Да. Это… это близкая подруга моей сестры и ее муж. Марина поехала в Иванцово к ним в гости, вместе с дочкой, и вот… – он вытащил сигарету, но не закуривал. – Как они погибли?
Горыныч некоторое время смотрел на фотографию, потом перевел тяжелый взгляд на лицо Семена.
– Тебе надо знать?
– Нет, – тот торопливо тряхнул головой. – Они… они хоть не мучались?
Не сразу, но Арис ответил:
– Нет.
Семен поспешил перевести дыхание и спрятать смятую сигарету. Ему не было так заметно, что мой друг в кои-то веки лжет. А ведь там, наверняка, еще и фото его сестры. И племянницы. Я положила Горынычу руку на плечо, придвинулась ближе, вглядываясь в монитор.
Сестру мы узнали сразу. Рядом с ней было и фото ее дочери – рыжей конопатой девчушки в цветастом платье. Арис промолчал, мы с Семеном оба вздохнули с облегчением. И в это время послышался звонок мобильного телефона.
– Это он! – Семен выхватил мобилку: – Да, да, я слушаю. Они здесь, да. Завтра все в силе? Хорошо. На одиннадцать, на Калиновой площади. Да, да, я понял. Их двое. Нет. Вы, наверное, знаете только одного. Что? А, да, сейчас…
И протянул телефон Горынычу.
Арис взял трубку, осторожно поднес к уху.
– Слушаю.
Мгновение. Нахмурился, посмотрел на меня.
– Имя, – прошептал.
Я сообразила, схватила кстати попавшуюся на столе ручку, тетрадь и написала большими печатными буквами: «Валентин». Арис прочитал вслух. А потом, молча выслушав то, что говорил ему дедок, подтвердил:
– Да. Я буду, – и протянул телефон Семену.
Тот еще какое-то время договаривался, уточнял детали – старичок, за которым, похоже, гонялось слишком много народу, а может, у него просто паранойя развилась на старости лет, очень боялся, что мы окажемся не теми, за кого себя выдаем. Или что посадим в засаде еще десяток человек. Или… в общем, условий у него оказалось немало.
Решали еще минут десять. Наконец, Семен с облегчением спрятал телефон в карман джинсов.
– Все, договорился. Завтра в одиннадцать, на Калиновой. Как и что – я объясню на месте. И… странно, – он посмотрел на Ариса, – этот сумасшедший старик почему-то уверен, что сможет вас узнать.
Базу данных Семен и его помощники собрали хорошую – с фотографиями мы засиделись почти до полуночи. После тех, кто, как мы с подругой, в другой мир попали из Иванцово, были еще фото других пропавших без вести. Почти все, кого Арис узнал, по его словам, погибли. А вот фотографии пятнадцатилетнего Горыныча в базе не оказалось. Семен записал имя, адрес, за точность которого Арис не ручался, и обещал разузнать, остались ли еще родственники, ищут ли. К этой идее мой друг отнесся скептически, но и не возражал.
Наверняка Семен хотел о многом еще расспросить, узнать о другом мире, о жизни тех, кто попал в него отсюда, но время было позднее, и мужчина, спрятав ноут в рюкзак, попрощался, договорившись встретиться с нами завтра. В половине одиннадцатого, на месте.
Отец перебрался на ночь в мою комнату, мы с мамой разместились в родительской спальне. Ариса отвели в залу. Перед тем, как ложиться, я заглянула к нему и увидела, что Горыныч, не оценив удобства мягкого дивана, устроился на полу.
– Арис, – позвала я негромко. – Арис, ты спи, хорошо? Я, может, вообще ложиться не буду, так что разбужу, если вдруг аномалия будет пропадать. Тут невысоко, пятый этаж. Успеем, да?
– Хорошо, – он обернулся к двери. – Ты тоже лучше выспись. Если что – я все равно проснусь. И, – он невесело улыбнулся, – этой ночью, скорее всего, ничего не случится.
– Почему ты так уверен?
– Потому что, – пробормотал он и, подложив под голову руки, закрыл глаза.
Я еще немного потопталась в дверях. Мы с Арисом сегодня просмотрели столько фотографий, что я, до того слишком занятая то выживанием, то приспосабливанием к жизни в другом мире, впервые по-настоящему задумалась о том, сколько же людей пропало, и сколько из них уже никогда не вернутся домой.
– Так много погибших, – пробормотала я. А ведь там были и детские фотографии. – Хорошо хоть сестра Семена и его племянница живы. Наверное…
Горыныч вздохнул.
– Его сестра погибла этой зимой.
– Как?.. – я потрясенно уставилась на него: – Почему ты не сказал?
– Он бы тоже спросил: как? Пришлось бы ответить, – Горыныч помолчал немного и добавил: – А так она просто не вернется.
До нас с Алиной иногда доходили слухи о том, как люди казнят попавших к ним в руки колдунов, поэтому я поняла. И одновременно стало жутко: что же могло случиться, если Арис счел за лучшее отмолчаться?
Сцепив пальцы, я смотрела в пол. Перед глазами все еще стояла солнечная фотография, где молодая женщина с золотистыми волосами, счастливо улыбаясь, обнимает дочку. И облегчение на лице Семена, поверившего, что его сестра жива.
Горыныч приподнялся, посмотрел на меня, замершую на пороге, снова лег.
– Девочки с ней не было, – сказал он.
– Значит, она могла выжить?
Ну да, выжить – маленькая ведьма лет восьми…
– Вполне.
Я очень постаралась поверить его уверенному тону, и вышла из комнаты.
Глава 2. Торговец чудесами
Утром проснулась рано – то ли от волнения, то ли очень хотелось подольше пообщаться с родителями. А еще я боялась, что аномалия исчезнет раньше одиннадцати, и мы так и не увидимся с этим трусоватым старикашкой, у которого заварить кашу ума хватило, а вот расхлебывать… Горыныч спал – первый раз за несколько дней спокойно, крепко, будить его не стали. Мы с родителями пили кофе на кухне, я рассказывала про Алину. Самой звонить ее маме с папой не хотелось – разве что позже, после встречи с этим стариком, если она таки состоится. Если не успею – родители передадут все, что надо. Главное ведь, что Алинка жива-здорова и под надежной охраной.
В половине десятого я разбудила Ариса. Позавтракали, собрались. К счастью, до Калиновой было совсем недалеко – минут пятнадцать пешком, и мы решили, что лучше пройдемся, чем рисковать, разъезжая по «полосатой» аномалии на автомобиле. Родители, естественно, пошли с нами. Они уже не удивлялись, когда мы с Горынычем дружно обходили какой-то неприметный вроде пятачок на тротуаре, или когда – так случилось пару раз – вообще пропадали из виду. Сначала в город то и дело врезались участки леса, потом – фрагменты покинутых сельских домов, из которых жителей заблаговременно увели стражи. Раньше я такого не видела – чаще в аномалию попадал город целиком. Либо дело было в том, что шаткое равновесие между мирами понемногу нарушалось, сдвигалось, а в результате – и эти прорехи в аномалии, и те клочки асфальта, одинокий фонарный столб в лесу и ограбленный нами продуктовый магазин. А может, случилось что-то еще – не зря ведь Бусь говорил про стражей.
