– Соня, тебе еще надо поесть перед вылетом, следующая остановка не скоро.
– Дэн, честно – я не хочу. В меня ни кусочка не влезет, – пробормотала я в надежде, что меня оставят в покое.
– Значит, накормлю принудительно! Тебе нужны силы! – неожиданно строго заявил дракон.
Но меня его тон уже не пугал – обвила руками шею эшарта и задремала.
Правда, вскоре меня сонную заставили есть остатки вчерашнего мяса, закусывать мхом и запивать водой. Затем обмазывали глиной мои ноги, руки и лицо, чтобы скрыть от лучей Эша. И накладывали новый «гипс» на больную руку, которую перед этим осмотрел Шкер. Врач сочувствующе поцокал языком, не слушая моего болезненного шипения, покрутил кисть в разные стороны, а потом успокоил, что заживет – связки растянуты, а не порваны.
Утром я рассмотрела девочек повнимательнее. Вчера не до этого было.
Свету похитили прямо с работы, в белом поварском халате. Только помнится, раньше он был длиной ниже колен, а сейчас – до середины бедра. Так вот что за тряпка болталась на бедрах Эгера?! В предрассветных сумерках все равно было хорошо заметно, что Света вчера обгорела. У нее даже уши немного опухли, и она, стеная, терпела, пока Шкер обмазывал их глиной. И лицу, и сильно открытым ногам досталось от местного светила.
Ксюша раздраженно рычала на всех, ее темная кожа тоже пострадала, хотя не так заметно, как наша. И конечно, я обратила внимание, что на ее джинсовом платье, застегивающемся спереди на кнопки, с одной стороны отхвачен целый кусок ткани от колена до бедра.
Джулия в своей комбинации после обработки стала походить на героя из комиксов – глиняного человека. И передвигалась, широко расставив руки и ноги, чтобы окончательно не испачкать свою единственную вещь. И чуть не плакала из-за этого. Олен кудахтал над ней и уговаривал потерпеть до дома, где оденет бедняжку как полагается.
Эрил деловито обмазывал глиной Киру, одетую в светлый сарафан. И опять же, раньше платье было почти до пят, а сейчас – до колена. Моя названая сестренка стоически терпела эту малоприятную процедуру. Между делом они с голубым эшартом успевали улыбаться друг другу и что-то шептать на ухо. Видимо, очень милое что-то, потому что оба буквально светились изнутри и еще шире расплывались в улыбке. Глядя на эту парочку, и мне самой хотелось улыбаться. Кира и Эрил – действительно две половинки одного целого, это отчетливо видно.
– Дэнарт, а давай я тебе кусок своей рубашки подарю для трусов! – тихо предложила я, чувствуя себя неловко. Вроде как зажала кусок тряпки для своего мужчины, в то время как другие последнее отдали.
Но дракон моих терзаний не понял и не оценил, с досадой спросил:
– Марьяна, неужели приличия важнее твоего здоровья? Моя кожа без проблем справляется с лучами Эша. А вот твоя – тут же обгорит. Если ты оторвешь кусок от рубашки, оголишь часть своего тела. Я не готов идти на подобные жертвы в угоду глупым условностям.
В этот момент он поймал мой взгляд, брошенный на джинсовую тряпку на бедрах Шкера, и понял наконец, в чем дело.
– Их «одели» еще у рархов. Если бы мои сородичи были в курсе вашей плохой восприимчивости к воздействию Эша, поверь, ходили бы голыми и дальше.
Дэнарт наклонился ко мне, а я, не раздумывая, коснулась губами его щеки.
Мой дракон замер на мгновение, а потом странно неуверенно тоже повторил мое действие. Затем хрипло спросил:
– Ты не против нежностей в паре?
Я вытаращилась на него и ответила:
– Нет! Я, наоборот, даже «за», а что, у вас это не принято?
Дэнарт вновь вернул себе суровый независимый вид, но все же ответил:
– Эшарты – темпераментные, привязчивые, для нас важен тактильный контакт, а еще мы – очень коллективные. Адаптеры более хладнокровные, медлительные, в жизни – обособленные индивидуалисты, которые плохо переносят нарушение своего жизненного пространства. Притирка в такой паре идет долго и зачастую с некоторыми психологическими трудностями. Хотя надо отметить, что психологически адаптеры довольно пластичны, и эшартам удается подмять их под себя и…
На последних словах Дэнарт сам себе чуть рот не заткнул. Умолк на полуслове, а потом, заметив Свету, резко спросил:
– А где Эгер?
Подруга, пожав плечами, ответила:
– Он, как проснулся, уселся на краю площадки вон там, – Света развернулась и махнула рукой в сторону, – и пялится в небо. А когда я спрашиваю, что с ним, отмахивается и смотрит дальше, да еще раскачивается из стороны в сторону и улыбается… с глупым видом!
Дэнарт нахмурился и уже привычной мне, вихляющей походкой быстро направился в указанном направлении. А я на миг засмотрелась на его поджарую голую задницу в красный ромбик. Недолго думая, мы со Светой припустили следом.
– Думаешь, что-то не так? – взволнованно спросила она у меня.
– Может, он зрение вернул? – предположила я с надеждой в голосе.
Но тут Света неожиданно нахмурилась и с тоской в голосе посетовала:
– Тогда он меня как разглядит, так сразу и улетит, как твой недавно.
– Не переживай, Свет. Мне Дэнарт ночью рассказывал, что они от своей пары уже никуда не улетят, а то зрение потеряют. А для них это – смерти подобно. Знаешь, я думаю, тот дракон, что себя вместе с Леной сжег, именно поэтому так поступил. Слепым остаться не захотел, а процесс настройки на нее уже пошел. Для него в этом отношении было уже все кончено.
– А чего это вы по ночам не спите? – Света с подозрением уставилась на меня. Заметив, как я смущенно отвожу взгляд, усмехнулась и поспешила к Эгеру.
– Странно все это! – раздался позади голос догнавшей нас Джулии.
– Что именно? – поинтересовалась я.
– Я фотограф одного из известных гламурных журналов о моде. Была… Так вот, я считаю, что у нас снова понятийный аппарат сбоит. Или мы отличаемся от них.
– Почему ты так считаешь? – нахмурилась Света.
В этот момент мы дошли до Эгера и Дэнарта, присевшего рядом с черным драконом.
А Джулия остановилась, широко расставив измазанные глиной ноги и руки, и тихо пояснила:
– Получается, у них слишком широкий спектр цветов. У нас он ограничен тремя основными цветами и несколькими дополнительными, а они говорят о нескольких как об основных. Вероятнее всего, все-таки речь идет о качестве и возможности смешения основных цветов для получения различных оттенков. Хотя, может, у них спектральная чувствительность другая или в целом строение глаза отличается? Они же видят в темноте как кошки?!.
– Ой, да ладно! Мне сейчас не до этого! – расстроенно перебила Джулию Света, а потом тихо добавила со страхом: – У меня вон мужик с катушек съехал. Что мне теперь делать? Одной в этом мире?
Мы втроем уставились на Эгера, который, покачиваясь и, кажется, даже не моргая, смотрел на занимающийся рассвет. И шептал как завороженный:
