Уменьшение побочных эффектов данных препаратов стало одной из основных задач ученых. И здесь наблюдаются некоторые подвижки. Самое известное достижение – прозак (флуоксетин), который принимают миллионы людей, страдающих от депрессии. В отличие от более ранних препаратов, прозак – лекарство целевого назначения, полученное в ходе длительных экспериментов в фармацевтической компании (Eli Lilly) с использованием передовых разработок нейронауки. Для того чтобы понять эти разработки и саму природу человеческого существа, мы должны обрисовать некие базовые процессы, происходящие в мозге.
Как действуют препараты?
Человеческий мозг состоит из нейронов, которые передают друг другу сообщения. Существует около 100 миллиардов нейронов, и каждый нейрон связан с 1000 и более других нейронов. Иными словами, в голове у каждого из нас существует сеть размером с целую телефонную систему Нью-Йорка или Лондона
[422]
.
Ощущения от всего остального тела поступают в мозг через нервы и взаимодействуют с оживленной внутренней жизнью нашего мозга, производя чувства или реакции, сознательные и бессознательные. Сообщение проходит по каждому из нейронов посредством электрической трансмиссии. Когда они попадают в конец нейрона, они выпускают химический «нейротрансмиттер», которые протекает через «синапс», промежуток между одним нейроном и следующим. Это вызывает электрический импульс, идущий к следующему нейрону. Таким образом, для того, чтобы воздействовать на поток сообщений в мозгу, можно усиливать или ослаблять действие таких нейротрансмиттеров.
Существует по крайней мере 50 нейротрансмиттеров, и каждый путь от одного нейрона к другому использует только один из них. То есть в мозгу есть контуры, ассоциирующиеся с разными нейротрансмиттерами. Поскольку разные контуры выполняют разные функции и рождают разные чувства и поведение, мы можем повлиять на чувства и функционирование путем воздействия на соответствующий нейротрансмиттер. Именно это и делают препараты.
Основные нейротрансмиттеры, влияющие на психическое здоровье, – допамин и серотонин. Шизофрения связана со слишком высоким уровнем допамина, поэтому хлорпромазин «работает», блокируя попадание допамина в принимающий нейрон. Сокращая активность допаминных контуров, он приглушает действие шизофрении. Однако его дозировка ограниченна, потому что человек со слишком низким уровнем допамина получает болезнь Паркинсона, ужасное состояние неконтролируемой дрожи. Люди, умирающие от болезни Паркинсона, имеют всего 20 % от нормального уровня допамина.
Депрессия, наоборот, связана со слишком низким уровнем серотонина: серотонин, как правило, очень низок у людей, совершающих самоубийства. Следовательно, с депрессией можно бороться, увеличивая уровень серотонина, а главная задача при разработке прозака заключалась в том, чтобы найти лекарство, которое будет делать только это и ничего другого
[423]
.
А что насчет рекреационных наркотиков? Большинство из них – стимуляторы, увеличивающие уровень допамина. Это верно в отношении кокаина, вот почему его передозировка может привести к психотическому состоянию. Еще один (искусственный) стимулятор – амфетамины, те самые таблетки из 1950-х годов. Они тоже увеличивают содержание допамина
[424]
. Никотин воздействует мягче – он убивает тело, а не душу.
Когда от стимуляторов мы переходим к седативным и успокоительным лекарствам, таким как валиум, главный задействованный нейротрансмиттер в их случае – гамма-аминомасляная кислота (ГАМК). Она задерживает нейронный импульс и тем самым снижает степень психической активности. И валиум, и седативные барбитураты усиливают действие ГАМК по замедлению нервных импульсов. В точности то же самое делает алкоголь.
Наконец, есть проблема острой боли
[425]
. Когда солдат серьезно ранят в бою, примерно половина из них испытывает в первые несколько часов слабую боль. Это полностью опровергает простую нейронную модель, впервые предложенную Декартом в XVII веке, согласно которой нервы автоматически передают в мозг то, что ощущает тело. Причина в синапсах. Чтобы добраться до мозга, болевой сигнал должен пройти через синапсы с помощью нейротрансмиттера. Но прохождение сигнала может блокироваться натуральными нейротрансмиттерами под названием эндорфины, которые производятся и выбрасываются в организм во время травмы. Они также появляются после двадцати минут бега трусцой, снимая боль и давая вам второе дыхание. Вот почему физические упражнения могут помочь в борьбе с психической болью.
Выясняется, что морфин, в сущности, то же самое химическое вещество, что и эндорфины, за исключением того, что его получают из мака, и он является активным ингредиентом опиума и героина (производных морфина). Он притупляет боль, встраиваясь в такие же блокирующие участки, как и те, что принимают эндорфины в нейроне. Трагедия в том, что, если эйфория, производимая эндорфинами, не вызывает привыкания из-за скорости естественного распада, то внешние опиаты вызывают зависимость. Никто еще не смог получить «внешний» опиат, способный проникнуть в мозг и не вызвать зависимости.
Нация прозака?
Какая бы у нас была жизнь, если бы было возможно получить такой не вызывающий привыкания препарат? Мы бы, конечно, не все время выбирали эйфорию, потому что нуждались бы в довольно остром уме, чтобы организовывать свое существование. Но для миллионов, испытывающих психические страдания, это было бы невероятным облегчением – получить нечто лучшее, чем то, что у них есть сейчас. Но как далеко можно зайти в изменении людей с помощью препаратов?
Есть хорошие и плохие причины для того, чтобы проявлять осторожность. Многие из наиболее привлекательных препаратов (например, прозак) появились не так давно, и у нас нет полной уверенности, что у них нет побочных эффектов. Многие до сих пор испытывают на себе последствия трагедии с талидомидом в конце 1950-х годов, когда у более чем десяти тысяч беременных женщин, принимавших препарат, родились дети с врожденными аномалиями.
Но пройдет время, и эти тревоги, вероятно, утихнут. Тогда на первый план выйдет более глубокий вопрос: готовы ли мы навсегда изменить нашу природу с помощью препаратов? Если дела пойдут плохо, большинство из нас скажет «да». Большинство шизофреников и маниакально-депрессивных больных принимают свои лекарства, хотя во многих случаях это требует серьезной борьбы при поддержке врачей, родственников и социальных работников. Но как насчет людей с общим депрессивным или гипертревожным темпераментом?
