Каждый из этих трех типов привязанности фиксирует ответ малыша на утрату фигуры привязанности и дальнейшую встречу с ней. При безопасном типе у ребенка возникло абсолютное доверие к матери: он уверен, что если она вышла, то непременно вернется и не оставит его в беде. Его прежний опыт подтверждает это. При тревожно-избегающем типе ребенок уже узнал, что от матери лучше держаться подальше, поскольку ее реакция на его приближение всегда отрицательна.
При амбивалентной привязанности поведение матери непредсказуемо: она может и приласкать, и сильно наказать, причем ребенок не может обнаружить сигналы каждой из этих реакций.
Все эти типы поведения отражают природу детской внутренней рабочей модели и, как впоследствии оказалось, предсказывают поведение в играх, исследовательской активности, самостоятельной деятельности, компетенции в общении со сверстниками и возможности лживого поведения. Предпочитают не лгать только дети с безопасной привязанностью, поскольку им есть, что терять.
Важным моментом является и то, что из детей с безопасным типом привязанности вырастают взрослые, которые будут заботиться о своем здоровье и нести за него ответственность. Напротив, из людей, воспитанных в условиях небезопасной привязанности, чаще вырастают люди, зависящие от тех или иных вредных привычек (употребление алкоголя или наркотиков, курение табака и т. д.).
В одном из исследований было обнаружено, что родители детей с тревожно-избегающим небезопасным типом привязанности излишне вмешиваются в самостоятельные действия детей, не учитывая их познавательных потребностей. Такие родители игнорируют практически пятую часть обращенных к ним детских вопросов.
Доказано, что дети с безопасной привязанностью обладают преимуществом в интеллектуальном развитии вплоть до 17 лет (последняя возрастная группа, оцененная в соответствующем исследовании). При этом дети с амбивалентной привязанностью отстают в развитии логического мышления и установлении причинно-следственных связей. В некоторых исследованиях указывается, что дети с безопасной привязанностью могли иметь трудности в процессе обучения и решения познавательных проблем в дошкольном возрасте, но у них был высокий потенциал интеллектуального развития позднее, в школе.
Дети без подобной привязанности испытывают значительные трудности. Это можно объяснить тем, что у детей с амбивалентной привязанностью все силы направлены на установление более прочных отношений с учителем, чтобы восполнить недостаток теплых чувств со стороны матери. Дети с тревожно-избегающим небезопасным типом вообще отстраняются от общения с учителем (проецируя на него свои отношения с матерью), прогуливают школу, крайне не уверены в себе и не имеют познавательных интересов.
Небезопасные типы привязанности в раннем детстве влияют на социальное поведение в более позднем возрасте. У детей, обладающих этими типами привязанности, часто проявляется агрессивность или застенчивость. Хотя существуют исследования, доказывающие, что здесь нет простых причинных связей: у родителей всех типов могут быть агрессивные дети.
То, как мать может формировать лживое поведение у ребенка, описано в «Преступлении и наказании» Ф. М. Достоевского. Жена Мармеладова, тяжело больная женщина с явно измененными эмоциональными реакциями, использовала старшую дочь – Поленьку, чтобы изливать ей свои чувства. Девочка «хотя и многого еще не понимала, но зато очень хорошо поняла, что нужна матери, и потому всегда следила за ней своими большими умными глазками и всеми силами хитрила, чтобы представиться все понимающей. В этот раз Поленька раздевала маленького брата, которому весь день нездоровилось, чтобы уложить его спать. В ожидании, пока ему переменят рубашку, которую предстояло ночью же вымыть, мальчик сидел на стуле молча, с серьезной миной, прямо и неподвижно, с протянутыми вперед ножками, плотно вместе сжатыми, пяточками к публике, а носками врозь. Он слушал, что говорила мамаша с сестрицей, надув губки, выпучив глазки и не шевелясь, точь-в-точь как обыкновенно должны сидеть все умные мальчики, когда их раздевают, чтобы идти спать» (Достоевский, 1998, с. 192–193).
С развитием внутренней речи формируется внутренний контролер, позволяющий ребенку предсказать, что стоит говорить родителям, а что – нет. Тогда и создаются условия для лжи.
Существует еще одна особенность детства: представления детей столь живы, сколь и реальные образы. А потому они могут путать их. Так, Петр Федорович Каптерев (1980) приводит слова мальчика, спрашивающего у матери: «Отчего это, когда я о чем-нибудь думаю, мне все это так и представляется, точно я вижу пред собою картину?» До определенного времени ребенок путает услышанное, прочитанное, сновидение и реальность. А потому его рассказ может показаться взрослым ложью.
Именно поэтому дошкольников нельзя использовать как свидетелей в суде. Однажды был проведен замечательный эксперимент. В детский сад пришел незнакомый взрослый и спросил у детей, не случалось ли с ними такого, что палец попадал в мышеловку. Специально была выбрана ситуация, которая не могла произойти в благополучной американской семье. При первом посещении незнакомца ни один ребенок не вспомнил ничего подобного. Но этот человек приходил каждые 10 дней и задавал один и тот же вопрос. В какой-то момент все дети начали описывать, как палец попал в мышеловку, припоминая большое количество мельчайших деталей. Они говорили, как все им сочувствовали, рассказывали о поездке к врачу, и как врач перевязал палец. Они живописали и доктора, и клинику и повторили все фразы, сказанные участниками. Дети не лгали, они фантазировали на привычную тему.
Читатель может и себя представить в данной ситуации. К вам приходит друг и утверждает, что вы заняли у него сто рублей. В первый раз вы только посмеетесь над этим. Но если друг скажет об этом десять раз в течение года, то вероятность того, что вы в красках представите, как это было, резко возрастет.
Подобное явление объясняется тем, что человек не припоминает события, а каждый раз восстанавливает их, включая последующую информацию, которая возникла уже после того, как событие произошло.
Дети более внушаемы и им труднее отличить вымысел от реальности. Это означает, что они могут придумывать ситуации, которые полезны им в том случае, если желание весьма велико, а запрет силен. За подобные фантазии детей вообще не стоит наказывать. Однако обсудить, как следует поступать в каждом случае, когда одновременно есть желание у ребенка и запрет родителей, – стоит.
Смешение фантазии и лжи случается с большей вероятностью и тогда, когда взрослые пытаются сообщить ребенку вещи, которые он пока не готов воспринять.
Например, Корней Чуковский в своей книге «От двух до пяти» описывает рассказ пятилетнего сына Отто Юльевича Шмидта после того, как мама поведала ему «всю правду» о его рождении:
«Там есть перегородка… между спинкой и животиком.
– Какая перегородка?
– Такая перегородка с дверкой. А дверка вот такая маленькая. (Смеется.) Да-да. Я сам видел, когда у тебя в животике был. И комнатка там есть малюсенькая, в ней живет дяденька.
