– Но мне нужно непременно встретиться с его высочеством, – сказала Дениза. – Дело очень важное.
– Важными делами у нас занимается сам господин Шумилов, – с большим достоинством отвечал Ивашка.
* * *
Они проехали более десяти верст, когда услышали шум. Ивашка, который вез Денизу, остался с ней в кустах, Петруха выехал на разведку. Вернулся он озадаченный.
Оказалось, что лесная дорога упирается в другую, довольно широкую, и народу там достаточно – она ведет к переправе через реку Виндаву и дальше – к той самой дороге от города Виндавы к Гольдингену. И все жители того лесного края, что к северу от Гольдингена, охотно ею пользуются, когда везут свой товар на продажу в города. Дениза подтвердила – она эту дорогу пересекала. Но, чтобы добраться до Гольдингена, придется опять ехать лесом, потом – вдоль берега, и, когда путь пересечет речушка, переправиться и опять уйти в лес – поскольку начинаются огороды, пашни и дома местных поселян.
– Врет, – в который уже раз сказал Петруха. – Не может баба так по лесу ходить! Слишком хорошо все запомнила!
– Это какая-то диковинная баба, – ответил Ивашка.
– Говорят умные люди – выслушай бабу и сделай по-своему…
Ивашка покивал – он и сам слышал эту мудрость.
Но мудрость оказалась какой-то неправильной. Когда, переправившись вброд через речушку – бахмату по колено, – они не ушли в лес, а поехали краем луга, потом краем большого льняного поля, и вдруг столкнулись с похоронной процессией.
Покойник, видать, был не последний человек в своей деревне – гроб везли на хорошей телеге, следом ехало с полсотни конных, мужчин и женщин, и все – прилично одетые, на сытых лошадях.
Ивашка с Петрухой стали рассуждать, в кулдигский ли храм везут усопшего, или на левом берегу есть где-то свой; из лагеря они вроде никакой колокольни не видели. Но вдруг Петруха заметил, что парни, замыкавшие процессию, показывают на них с Ивашкой пальцами.
– Бахматов, что ли, не видали? – спросил Петруха.
– Ну так пусть полюбуются, – ответил Ивашка.
Но Дениза сообразила, в чем тут дело.
– Стражники, которые меня ищут, наверно, пообещали здешним жителям награду, если они меня поймают!
– Ну, давай бог ноги! – воскликнул Ивашка.
Погоня была стремительная и бестолковая. Видно, хорошие деньги пообещали за поимку Денизы, если парни бросили похоронную процессию и вскачь кинулись за Ивашкой, Петрухой и Денизой. Но они действительно не знали, что такое крепкие, коренастые и неутомимые бахматы. Даже хорошо кормленная деревенская лошадь им не соперница – а лошади земледельцев уже вовсю трудились на страде.
Виндава там, где стоял Гольдинген, была довольно широка – более сотни сажен, одолевать ее вплавь не рискнули, и чем дальше убегали вверх по течению – тем ближе был знаменитый водопад, самый широкий в Европе. Он был не слишком высок – примерно в человеческий рост, и рыба, лосось и рыбец, без труда одолевала его, поднимаясь в верховья реки на нерест. Рыбьи прыжки и навели герцога Якоба, тогда только приступившего к благоустройству своей страны, на занятную мысль – он велел расставить вдоль всего водопада, поперек реки, стояки с подвешенными корзинами. Корзины были так закреплены, что рыба исправно попадала в них, и в ту пору герцогский стол пополнялся свежепросольной икрой.
Этот водопад, к которому и Петруха, и Ивашка уже приходили пешком, и лазили на него, и скакали через промытые водой канавки на нем, был единственным средством попасть в лагерь московитов.
Средство было общеизвестное – вот и сейчас по водопаду тащилось несколько телег. Но лошади шли осторожно, шагом, чтобы копыта не застряли. А Ивашка с Петрухой не могли позволить себе такой роскоши, как шаг.
– Ну, Господи благослови! – воскликнул Ивашка.
– Молись Богу, православные! – как водится у моряков, добавил Петруха.
Бахматы, не приученные скакать по воде, сперва заартачились, потом пошли рысью.
Телеги, сперва казавшиеся опасным препятствием, неожиданно сослужили службу: Ивашка с Петрухой не побоялись проскакивать меж ними, а погоня растерялась. И то – мало радости не только грохнуться вместе с конем, но еще и слететь с водопада на глубину.
Выбравшись на сушу, бахматы опять поднялись в намет и, обогнув форбург по самому краешку берега, чуть ли не мгновенно доставили всадников в лагерь московитов.
Ивашка ворвался к Шумилову, невзирая на крик Ильича:
– Стой, ирод!
– Арсений Петрович! – завопил Ивашка. – Тут у нас такое стряслось!
– Что еще у вас стряслось? – кислым голосом осведомился Шумилов.
– Мы бабу изловили!
– Я вас за бабой посылал?!
Тут Петруха ввел в домишко Денизу, и не просто так, а сквозь плащ ухватив за ворот ее монашеского одеяния.
– Вот твоей милости, Арсению Петровичу, от Ивана Трофимыча подношеньице! – с превеликим ехидством сказал Петруха.
– Ее спрятать надо, – сразу объявил Ивашка. – Потому что ее ищут – сказывают, она человека убила. А она все твердит – не виноватая, а правду знает только герцог Якобус, потому что он при том был свидетелем!
– Ты меня в гроб загонишь, – ответил Шумилов. – Погоди, не та ли это монашка, которая в замке бывает? Я там двух, кажись, встречал.
– Она самая, – подтвердил Ивашка. – Их этот голландский граф к герцогу привез. Так что потолковать с ней надо бы. А коли явится, что врет, отдать ее герцогской челяди всегда успеем!
Глава шестнадцатая
Как следует расспросив своих лазутчиков, Шумилов понял – крестьянские парни своего не упустят и, отпраздновав похороны, придут в замок – рассказывать, что видели пропавшую монахиню в подозрительном обществе двух московитов.
– Как же быть? – сам себя спросил Шумилов. – В подпол вас разве посадить, чтобы никто вас тут более не видел до самого отъезда?
– Нельзя нас в подпол, – возразил Петруха. – Нам еще на верфи ездить, еще про мастеров вызнавать. Коли ты прикажешь – и уговариваться с ними.
– Вот как раз у верфи вас и повяжут.
– Не повяжут, уйдем… Я с мастером свел знакомство, с Альбрехтом Петерсеном из Любека, он в Виндаве уже двадцать лет, опытный, у него сын, Альбрехт, боцманом служит. Полезные люди-то, грех упускать. Герцог хочет строить большие суда, двухпалубные, о трех мачтах, заранее мастеров нанял. Еще я с парусным мастером Мартеном Мартенсеном говорил, этот уже года три в Виндаве, можно было бы переманить. Кузнец по гвоздям еще у них отменный, Мартен Редмер, но этот на виндавской девке женился, уже детей завел, к нам не пойдет.
– Да, эти бы нам пригодились.
Петруха рассказал и про иные знакомства, но об одном человеке умолчал.
Человек этот примазался к разговору, восклицая, что готов служить хоть московитам, хоть антиподам, лишь бы хорошо платили. Мартенсен брезгливо посторонился – и правильно сделал, потому что человек был пьян и грязен, как будто ночевал в хлеву, благоухал соответственно.
