– О великий! – жрец пал перед Аатумом ниц и заголосил: – Мы пропали! Прости, о, правитель, я не виноват!
Сокрушитель Хаоса схватил служителя за шиворот и рывком поставил на ноги.
– Успокойся и объясни толком, что случилось! – рявкнул он, сверля подчиненного разъяренным взглядом.
– О, великий, землетрясение разрушило защиту… снизу! – Широко раскрыв остекленевшие от ужаса глаза, тот смотрел на Аатума как лягушка на удава. – И теперь вся сила Туаойя уходит в землю. Мы останемся без энергии! Это… это катастрофа!..
– Боюсь, это не катастрофа, а… конец, – обреченно произнес Аатум, опуская жреца на пол. Обладая незаурядной силой, он даже не заметил, что поднял беднягу, который был намного ниже его ростом, на уровень своего лица.
Сокрушитель Хаоса готов был застонать от ярости и бессилия, но сдержался: нельзя выказывать перед подчиненными слабость, пусть даже временную.
Итак, случилось самое страшное: землетрясение разрушило нижние защитные плиты подземной свинцовой оболочки, и сокрушительная энергия «огненного камня» хлынула внутрь Гайи. Только теперь Аатум понял, почему в сфере Омфаала отобразился взрыв столь чудовищной силы. Туаой, его работа… «Интересно, сколько у нас еще осталось времени? – озаботился он, жестом приказав безутешному жрецу удалиться. – Скорее всего, совсем немного».
Оставшись один, Аатум подошел к статуе богини Атт и приложил руку к потайной нише в постаменте. Раздался едва слышный щелчок, и мгновением позже встревоженный голос Гееба спросил с запинкой:
– Что… случилось?!
Связью через статую жрецы-правители пользовались редко, в самых исключительных случаях. Механизма ее работы никто из них не знал, однако, где бы в пределах острова они ни находились, благодаря ей с ними всегда можно было моментально связаться прямо из храма. Голос Гееба прозвучал словно бы из-под земли, и Аатум невольно вздрогнул.
– Все меня слышат? – уточнил он, справившись с волнением.
– Да, да… – ответили вразнобой и другие жрецы-правители.
– Объявляю немедленный сбор у ангара с «воздушными стрелами»! Оставьте все свои дела. Повторяю: срочно к ангару! Объяснения при встрече.
Бросив последний взгляд на величественно холодное лицо Светозарной Атт, главный жрец-правитель тяжело вздохнул, произнес краткую молитву и, круто развернувшись, зашагал к выходу.
«Воздушные стрелы» были еще одним тщательно оберегаемым секретом жрецов-правителей. Тех «стрел», которые, согласно легенде, остались им в наследство от богов, насчитывалось совсем немного, а процесс изготовления новых оказался очень трудоемким и длительным. Поскольку за несколько истекших столетий отдельные технологии производства «стрел» были полностью утрачены, ученым Атталанты пришлось заменить их собственными разработками. Однако новые «воздушные стрелы» приходили в негодность быстрее, чем их строили, поэтому аппараты, способные переносить жрецов-правителей в любой конец государства по воздуху, оберегали как зеницу ока и использовали только в крайних случаях.
– Мы улетаем, – с ходу объявил Аатум жрецам, уже поджидавшим его у ангара. – Немедленно!
– Случилось что-то непредвиденное? – поинтересовался Раат, дальновидно прихвативший с собой целую сумку «огненных кристаллов».
Большую их часть уже отправили на покинувших Атталанту морских судах; на острове остался лишь запас, необходимый для дальнейших работ по эвакуации. Раат занимался подготовкой транспортирования и Туаойя, но прежде нужно было произвести его разрядку в атмосферу, а это могло занять не один день. К тому же требовалось изготовить еще и специальный контейнер для «огненного камня».
– Нарушена защита Туаойя, – глухо ответил Аатум. – В данный момент вся его разрушительная сила изливается в недра Гайи. Это значит, что с минуты на минуту остров будет разрушен.
Раат в отчаянии схватился за голову и издал стон, словно его пронзила острая боль. Остальные жрецы-правители застыли, будто громом пораженные.
– Всем занять места в «воздушных стрелах»! – громко скомандовал Аатум, выводя их из состояния оцепенения. – К сожалению, мы ничем уже не можем помочь нашим гражданам. И да примет их Светозарная Атт в своих чертоги! – возвел он взор к небесам.
– Я остаюсь, – заявил неожиданно Фраат. – Вдруг все окажется не столь мрачно, как мы себе представляем? Кому-то же надо ведь организовать эвакуацию оставшихся на острове граждан Атталанты! Не отговаривайте меня, я так решил.
Аатум хмуро кивнул: вольному – воля.
– Прощай, брат, – сказал он и крепко обнял Фраата.
– Прощай, брат…
– Прощай, брат…
«Воздушные стрелы» – длинные серебристые сигарообразные летательные корабли – взмыли в воздух и медленно поплыли в сторону океана. На глазах всех жрецов-правителей, припавших к окнам и прикипевших взглядами к оставшемуся внизу острову, выступили слезы. Каждый понимал, что история государства Атталанта закончена. И словно в подтверждение их мыслей на месте храма Светозарной Атт вырос вдруг огненный гриб. Он поднимался все выше и выше, и жрецы с невыразимой болью в сердцах наблюдали, как одно за другим на острове стали рушиться здания. Будто были выстроены не из каменных блоков, а из песка… А вскоре начал разламываться на куски и сам остров.
Жрецы добавили «воздушным стрелам» скорости, но взрывная волна все равно догнала их, и какое-то время аппараты летели не прямо, а беспорядочно кувыркаясь в воздухе. Наконец воздушные судна удалось укротить, и вскоре пылающий и уходящий под воду остров – их любимая, прекрасная и несчастная родина! – остался далеко позади.
Великий Исход
[6]
атталантов свершился.
Глава 1. Медвежья потеха
«Славен град Великий Новгород и славны дела его!» – пели гусляры-скоморохи на новгородском Торге, насчитывавшем почти две тысячи лавок, прилавков, амбаров и прочих торговых заведений и считавшемся самым оживленным местом города. Если товары не помещались в лавках, тогда их – хлеб, дерево, лошадей и прочее – продавали где придется, на любом свободном пятачке Торга. Торговые ряды шли в глубь Ярославова дворища прямо от берега реки Волхов.
На правом берегу Волхова находилась пристань: здесь река была глубже, чем у Детинца – городской крепости, поэтому именно сюда приставали корабли с товарами, в том числе с иноземными.
Река Волхов, вытекающая из расположенного неподалеку озера Ильмень, делила Великий Новгород на две части. Правая часть, относившаяся к восточному берегу, из-за наличия на ней главного городского Торга называлась Торговой, а левая, раскинувшаяся по западному берегу, – Софийской (с тех пор, как здесь был возведен храм Святой Софии). Обе стороны соединялись между собой великим волховским мостом.
