– А что, бывает! – экспрессивно согласилась Алина и погрозила кулачишком куда-то в угол. – У-у, извращенец! Мы тебя раскусили!
– Мне тоже кажется, что за нами наблюдают, – кивнула Маша. – Не знаю насчет камер… Только иногда проснешься ночью, и такая жуть нахлынет… И как будто кто-то рядом сидит, а увидеть его нельзя. Но это, думаю, от таблеток. Еще подъемник этот…
– Что? – насторожилась Стася.
– Впустую, бывает, работает. Ночью. Зажужжит, дверца распахнется, а внутри пусто. Мы лежим, дохнуть боимся. Страшно. Это самое страшное, наверное.
Стасю передернуло. Решимость ее таяла стремительно, как пломбир на солнышке. Все же она храбрилась:
– Девочки, не раскисать! А подкоп вы пробовали делать? Тут кирпичные стены. Можно попробовать расшатать и вынуть несколько кирпичей, а потом рыть землю. У меня вот, целый маникюрный набор есть, можно выковыривать раствор. Столовые приборы тоже сгодятся.
Алина испустила короткий истерический смешок.
– Алюминиевой ложкой землю рыть? Да у нас лопаты есть! Вон они, под твоей кроватью лежат!
– Лопаты? – удивилась Стася. – Ну, это меняет дело.
– Наш тюремщик их нам спустил, – как ни в чем не бывало ответила Алина. – Сегодня надо бы отдать, да, Маш? А то еще без ужина оставит.
– Зачем спустил-то? – продолжала недоумевать Стася.
– Зачем? Маш, она спрашивает, зачем!
– Молчи лучше, – посоветовала ей Маша, но Алину уже было не остановить.
– Да затем, чтобы мы Светку закопали!
– Как… закопали…
– Да вот так! В уголке, видишь?
Стася не хотела смотреть, но все равно увидела, она еще раньше запомнила этот темный прямоугольник на общем серо-затоптанном фоне пола…
– Сам, видать, побрезговал, – сообщила Алина и замолкла наконец.
Маша посмотрела на нее с укором.
– Ты полежи, – посоветовала она Стасе. – Закрой глаза и лежи. Думай о чем-нибудь приятном. Тебе будет легче.
Молча расползлись по полкам. Алина сразу заснула. А Маша подсела к Стасе и заговорила:
– Знаешь, мне сейчас гораздо лучше. Я как только тебя увидела – у меня от души отлегло. И показалось, что весь этот кошмар скоро закончится. Мне все равно уже, как именно, лишь бы он кончился! Нет, не бойся, я в порядке. Только я должна тебе кое-что сказать. Света… Она не покончила с собой. Ее таблетки у меня, я их нашла у нее в сумке. А Алине сказала, что она отравилась. Алина крепко спит, слышишь, как сопит? На меня и таблетки не действуют, я чутко сплю. Так вот, ночью заработал подъемник. Открылась дверь… У меня в ушах гудит от тишины, но я слышу, тут слух обостряется… Шаги… Кто-то садится – не ко мне, к Светке. И она сразу же начинает кричать, но это длится секунду, две, не больше. А потом тишина. И я вижу в темноте, мы тут научились видеть, словно кошки… Вижу, что Светку прямо ломает всю, так и крутит, как в мясорубке… Я накрылась с головой, так и пролежала до утра. Утром она уже была мертва. А таблетки остались.
– У нее был припадок, – сказала Стася, сама не веря своим словам. – Наверное, эпилепсия. Или что-то в этом роде.
– Нет, – покачала головой Маша. – Тут был кто-то. Но я не видела кто.
– Ты же говоришь, видишь в темноте?
– Может быть, его нельзя увидеть, – заплакала Маша.
– Стоп, – сказала ей Стася. – Перестань.
Ей тоже хотелось поплакать, может, даже покричать. Но она не должна этого делать. Разве она не должна ободрять и поддерживать тех, кто рядом? Разве она не сильнее их?
Нет. Не сильнее. Но меньше подавлена страхом, она еще не научилась видеть в темноте, не начала прислушиваться к подземной тишине, она еще помнит, как светит солнце и пахнет ветер, дующий со стороны моря. Значит, у нее еще есть надежда. У них есть надежда.
– Маша, послушай… Послушай, давай оставим пока мистику. Насколько я понимаю, ты уверена, что с помощью подъемника кто-то опускается сюда, так?
– Так.
– Значит, по нему можно и подняться!
– Нет. Не знаю.
– Вот именно. Не знаешь! Вы же ни разу не пробовали, так? Давайте же попробуем! Прямо сейчас!
– Сейчас? – испугалась Маша. – Я не могу. Давай потом. Завтра.
– Сейчас, Маша. Завтра может никакого не быть. Как у Светы – завтра уже не наступит.
Стася встала и подошла к подъемнику.
Наотмашь распахнула дверцу.
За ней – шахта, узкая, но в ней вполне можно стоять, не касаясь плечами стен. Одна стена бетонная, три кирпичные. Кирпичи ярко-рыжие, короб явно пристроили в погреб не так давно. Над головой, высоко, метра три, – доски. Дно платформы, которую поднимает и опускает неведомый человек сверху. Мда-а, пожалуй, глухо. Если только…
– Если только дождаться, когда он начнет поднимать платформу, и запрыгнуть на нее?
– Это можно, – согласилась Маша. – Только он почувствует, как изменился вес, и поднимать платформу не станет.
– Думаешь, он поднимает ее вручную? А вот мне так не кажется. Там, скорее, какой-то механизм. Домкрат, что ли, называется. Я не специалист, но интуиция меня редко подводит, – убежденно заметила Стася. В эту секунду она была абсолютно уверена в своей правоте и блестящей интуиции.
– Допустим. Но все равно, поднявшись наверх, ты столкнешься с этим… с ним. И не факт, что он тебе скажет: здравствуй, дорогая, не хочешь прогуляться? Ах, домой хочешь? Пожалуйста-пожалуйста, твое желание – закон!
– Маша, подожди, не заводись. Знаешь, слабость жертв заключается порой в том, что они верят в силу и право своих мучителей. Понимаешь?
– Это все слова, – впрочем, Маша смотрела уже гораздо более заинтересованно, и голос звучал поживее.
– Вот и нет! Он не ожидает отпора, не ожидает, что мы сумеем отсюда выбраться.
– Не было бы хуже.
– Ох, а кто мне только что говорил: «Все равно, как это кончится, лишь бы кончилось»?
Стасе стало неловко – выходило так, что она поймала Машу на слове. Но та только улыбнулась.
– Ты права. И, кстати, вряд ли он включает подъемник и ждет с заряженным пистолетом или с ножом в зубах. А у нас ведь есть оружие…
– Оружие?
– По крайней мере две лопаты.
– И мой маникюрный набор, – подхватила Стася.
Обе вдруг захихикали. Но это был уже не истерический смех. Так хихикают две подружки, заказывая по второй «Маргарите».
– С ума сошли, – зачарованно проговорила Алина. Она проснулась и теперь смотрела на них со своего «второго этажа». – С ума сошли, да? Спятили, да? Перестаньте ржать! Спать не дают…
Большинством голосов девчонки решили, что наверх прокатится Стася. Маша хотела сама: «Я капоэйрой занималась! Знаешь, что это такое?» Но Стася уверяла, что у нее сил больше, чем у обеих девчонок, вместе взятых. С того момента, как Алина узнала о плане подруг, она впала в состояние восторженной эйфории и не прекращала вслух мечтать о том, что сделает, когда выберется отсюда:
