– Иван Павлович, вы найдете дорогу на парковку или вас проводить? – ворвался в мои уши женский голос.
Я выплыл из раздумий, понял, что до сих пор стою в кабинете Форткиной, и, еще раз распрощавшись, ушел.
Глава 24
Дом, возле которого я припарковал машину, выглядел весьма престижно. Шестиэтажное здание возвели в самом начале двадцатого века, и в наши дни его капитально отреставрировали. Увы, я плохо знаю историю родного города, поэтому не смогу назвать первого владельца дома, но полагаю, что после революции тысяча девятьсот семнадцатого года его национализировали, просторные апартаменты превратили в густонаселенные коммуналки. Судя по виду дома, лет этак пять назад его привели в порядок, и теперь в нем снова огромные квартиры.
Я потянул на себя дверь, и она неожиданно подалась. Хм, похоже, домофон не работает.
Подъезд оказался чистым, но не роскошным – ни мраморных полов, ни хрустальных люстр, ни ковров, а у лифта вместо бравого парня в черной форме, которого я ожидал увидеть, сидела миловидная бабуля с прической, как у английской королевы.
– Вы к кому, молодой человек? – приветливо спросила она.
– Добрый день, я в двенадцатую квартиру, – улыбнулся я. – Скажите, пожалуйста…
Окончание фразы мне произнести не удалось. Бабуля заворчала:
– Ох уж эта Галина! Опять не пришла! Хоть бы предупредила: «Баба Катя, покажи клиенту жилплощадь…» Ан нет, не удосужилась, просто адрес вам дала. Некрасиво поступила! А если бы я заболела и на работе не появилась? Думаете, Галина мне за доброту хоть раз коробку зефира купила? И не подумала! Пенсия-то маленькая, приходится на старости лет у лифта куковать, подъезд шваброй шкрябать. Риелторше лень приехать, но она процент с каждой сделки получает. А бабе Кате что отстегивает за показ? Ничего. Вот не пойду квартиру открывать, и все. Нету ключей, потеряла я их. Звоните Галине, пусть сама старается. Ни конфетки, ни рублика мне, старухе, ни разу не дала. Какой смысл ради ее клиентов суетиться?
Я вынул портмоне, вытащил из него купюру и положил на стол перед обиженно сопящей бабулей со словами:
– Совершенно с вами согласен, Галина поступает некрасиво. Поищите, пожалуйста, ключи, а я пока схожу в супермаркет. Если не ошибаюсь, видел на соседнем доме вывеску.
Лифтерша открыла ящик стола, смела в него деньги и протянула:
– Может, связка где и завалялась, сейчас проверю.
Спустя двадцать минут, получив пакет со сладостями, сыром-колбасой, баба Катя резко повеселела и, когда мы поднимались на лифте, принялась поучать меня:
– Квартира для семейного человека не ахти. Ты, милок, женат? Дети есть?
– Да, – соврал я.
– Тогда не бери эти апартаменты, дурацкие они, – посоветовала старушка. – И с хозяйкой непонятки.
Я обрадовался удачному повороту беседы.
– Что не так с владелицей?
Подъемник раздвинул двери, мы с бабой Катей выгрузились на площадку.
– Жилье в доме быстро раскупили, – застрекотала консьержка, – тринадцать квартир здесь, по две на этаже, а эта, в мансарде, зависла. Чего ее никто брать не хотел? Над головой не сосед, а крыша. Я поблизости всю свою жизнь провела, в этом доме прежде две мои подруги в коммуналке обитали, поэтому знаю: раньше тут, где мы с тобой сейчас стоим, помещения жилого не было. Чердак здесь располагался, в нем народ белье сушил, ненужные вещи хранил, мужики сменные колеса для машин держали. Потом здание стройкомпания купила, всех расселила, и не двенадцать квартир соорудила, а тринадцать. Захотела побольше денег выручить. Наматывай на ус, какие недостатки есть, риелтор тебе про них не обмолвится. Скумекал?
Я кивнул. Бабка начала вертеть ключом в замке.
– Первая нехорошая вещь – номер. Чертово число «тринадцать».
Мы вошли внутрь.
– Потолок скошенный, – зачастила баба Катя, – комната метров сто пятьдесят, а кухня не отгорожена, придется в одном помещении и есть, и спать. А детей куда положить? Прихожую не сделали, прямо с лестницы в дом. Где пальто повесить? Там, где обед готовишь? Хорошо, хоть санузлы отделены, а могли унитазы возле плиты поставить, с них станется. Правда, квартиру с мебелью отдают. Но ты глянь, с какой! Черно-белая кровать на гнутых трубках, свет в потолке, как в супермаркете… Вот телик хороший, здоровенный. Долго эту жилплощадь торговали, никто не польстился, потом нашлась одна дурочка. Я, как ее увидела, чуть свои зубы вставные не проглотила. Наряжена в золотой комбинезон – в таких, только синих, рабочие ходят, – сапоги красные, меховая жилетка, сумка – леопард, волосы в разные стороны, лицо размалевано. В общем, страшнее черта.
Я открыл на айфоне фото троицы Ирина – Ольга – Майя, которое мне переслала Мария Алексеевна, и показал бабуле.
– Вот она, – ткнула пальцем в Вилкину консьержка. – Только здесь-то девчонка прилично выглядит, милая, скромная. Зачем себя изуродовала? На глазах краски немерено, губы прямо красные вареники, и вся грудь наружу. Кто такую замуж возьмет? А уж шум устроила – святых выноси! Въехала и сразу вечеринки завела. Народу к ней бегало туча. Я только подъезд помою, толпа налетит, все загваздает. Думаешь, хоть раз она мне конфет за лишнюю работу купила? И ничего ей не скажи. Один раз я не сдержалась, буркнула нахалке в спину: «Можно денек и отдохнуть, пьянку не затевать». Она молча в лифт вошла, а через десять минут управляющий прилетел: «Екатерина Андреевна! Я к вам хорошо отношусь, но если впредь позволите себе замечания жильцам делать – уволю. Знаете, кому недовольство высказали? Дочери очень богатого человека! Он олигарх, а она итигрила». Выходит, если у тебя отец денег не считает, то пей, гуляй, веселись, работать не надо. И что такое итигрила? Ты, милок, не в курсе?
– Впервые это слово слышу, – признался я.
– И что вышло? – засмеялась бабка. – Пропала эта крокодила-итигрила, перестала появляться в доме. Тишина наступила, полы в вестибюле теперь чистые… А потом приехала нормальная девушка. Хорошо одетая, не так, как эта Ирэна.
– Девушку, устраивавшую вечеринки, звали Ирэн? – уточнил я.
Екатерина Андреевна села на белый пластиковый стул.
– Ну да. А фамилия еще заковыристее – Вилко. О как! Вроде папаша у нее француз или итальянец, мать – какая-то графиня…
Мне стало смешно. Ирэн Вилко! Звучит загадочно и по-иностранному.
– Сведения о родителях вам тоже управляющий сообщил?
– Нет, Андрей Николаевич о владельцах помалкивает, – скривилась Екатерина Андреевна. – Местный народ по заграницам катается, сюда их горничные приходят, квартиры убирают. Вот некуда людям деньги девать! Зачем порядок наводить, если сам не живешь? Захочешь приехать – тогда и зови швабру с тряпкой. О родственниках крокодилы-итигрилы гости судачили. В очередной раз к ней большая орда привалила, в лифт все не влезли, часть поехала, а три девки остались. Одна спросила: «К кому мы вообще прикатили? Нам тут стоит находиться?» Другая ей ответила: «Ты чего? Про Ирэн Вилко не слышала? Ее отец бизнес по всему миру ведет, живет в Лондоне». Третья девчонка поправила: «Не, в Париже вроде. Папа у нее американец, мать – русская графиня. Родители Ирэн в Москву отправили, она здесь офисом семейной фирмы руководит. Кстати, очень хорошие предложения своим делает, скидки большие, выгодное дело». Тут кабина подоспела, они уехали, а я подумала: «Ну и ну! Знают ли отец с матерью, как их дочь гуляет в темную голову? Откуда у девки силы на работу возьмутся? С ночи до утра пляшет и веселится».
